НЕИЗБЕЖНА ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА – КАКУЮ НОРМУ ДЛЯ «ТОЩИХ ЛЕТ» ПРИНЯТЬ...
РУКОВОДИТЕЛЬ НИЦ «НЕОКОНОМИКА» О ТОМ, КАК ЦБ НАУЧИЛСЯ ЗАГОНЯТЬ РУБЛЬ В ЛУНКУ И ПОЧЕМУ РОМАШКИНСКОЕ МЕСТОРОЖДЕНИЕ ПОД УГРОЗОЙ
Нефтяные цены в наступившем году все-таки могут пойти на повышение. Об этом в интервью «БИЗНЕС Online» рассказал известный экономист Олег Григорьев, прогноз которого на 2015 год, опубликованный на страницах нашей газеты, оказался удивительно точен. Теперь Григорьев предрекает выбывание игроков с нефтяного рынка, падение доходов граждан РФ до 25%, отрицательный ВВП, дешевый рубль, слабеющий Китай и ключевую банковскую ставку в 9%.
«УДИВЛЯТЬСЯ МЫ ДОЛЖНЫ НЕ КРИЗИСАМ, А ПЕРИОДАМ РОСТА»
— Олег Вадимович, позвольте для начала поздравить вас с тем, что ваш прогноз на 2015-й год во многом оправдался. Вы едва ли не единственный российский экономист, который предсказал, что стоимость барреля нефти опустится до 40 долларов и ниже. И вы же напророчили торможение китайской экономики и провал его фондовых рынков. Откуда такая точность?
— Я, признаться, рад, что оправдался наш прогноз. Рад не тому, что реализовался негативный сценарий, а точности, с которой мы смогли его предсказать. Прогноз на уходящий 2015 год мы целиком делали исходя из нашей экономической теории — с учетом того, что успели перевести в практическую плоскость. И получается, что наши теоретические выкладки не витают в облаках, а действительно помогают что-то понять в реальных экономических процессах. Таким образом, мы еще раз получили подтверждение теории, которой, подчеркну, никто в мире больше не пользуется.
— Вы говорите о вашей книге «Эпоха роста», где вы формулируете совершенно новую экономическую теорию, отличную от представлений, сложившихся еще во времена Адама Смита и Карла Маркса. В частности, вы учите философски смотреть на кризисы...
— Не то чтобы философски... Поскольку мне понятны экономические процессы, никаких эмоциональных оценок они не вызывают. На самом деле кризисы для современной модели экономики — совершенно обычная вещь. Удивляться мы должны не кризисам, а периодам роста. К сожалению, для той экономической модели, которая сложилась в последнее время, гораздо больше, чем все остальное, свойственны дефляционные кризисы. Как таковая дефляционная полоса в человеческой истории началась почти 150 лет назад и сопровождалась мировыми войнами и другими катаклизмами. Когда сегодня мы говорим о развитии экономики, то забываем, как болезненно шел этот процесс. Но именно эта концепция хронического дефляционного кризиса и лежит в основе наших представлений, которыми мы пользуемся (под «мы» Олег Григорьев подразумевает научно-исследовательский центр «Неокономика», руководителем которого он является — прим. ред.).
Напомню: в рамках теории, объясняющей природу дефляционного кризиса, мы делим деньги на две категории: финансовые и потребительские. И рассматриваем их взаимоотношения и разницу между ними. Почему трудно перевести это в практическую плоскость? Потому что есть теоретические представления, а есть реальная экономика. И там все сложнее. Но общие представления об экономике нами сформированы, и на их основе можно выстроить более или менее точный прогноз.
— Когда мир, согласно вашей теории, сможет выйти из полосы хронической дефляции?
— Пока нет никаких признаков того, что дефляционный кризис начнет прекращаться. Выход из него, на мой взгляд, существует только один — резкое увеличение потребительских денег в мировой экономике. Механизмы увеличения потребительских денег известны, но они не задействованы. Поэтому дефляционный кризис будет продолжаться. Будет замедляться Китай, но немного ускоряться Индия. И следом за ней — другие страны Юго-Восточной Азии.
Что означает увеличение потребительских денег? Практически сразу — рост инфляции. А за инфляцию ответственно не количество денег в обращении, а именно потребительские деньги. Так, по крайней мере, считают большинство экономистов. Если увеличиваются потребительские деньги, это практически сразу влечет за собой инфляцию.
Чем Америка занималась в последнее время и что не дало мировой экономике попасть в штопор? Это так называемая обамономика, когда США за счет роста дефицита бюджета накачивали свою экономику деньгами, при этом дефицит бюджета доходил у них почти до 1,5 триллиона долларов в год. Деньги, которые вбрасывает государство, — это во многом потребительские деньги. О том, какие проблемы с этим связаны, говорят практически все. Тыкают при этом пальцем в США: посмотрите — у них, дескать, такой дефицит бюджета, долги растут, они не могут с этим справиться... Это на самом деле ерунда: американцы способны обслуживать свои долги, и в ближайшей перспективе такая способность за ними сохранится.
Но в настоящее время США практически перестали вбрасывать потребительские деньги — по крайней мере, этот ручеек стал совсем маленьким, вбросы сократились практически в три раза. То же самое сделала почти вся Европа с ее программами бюджетной экономии. Про европейский долговой кризис и греческую историю, которая разворачивалась на наших глазах как раз в течение 2015 года, тоже хорошо известно. Поэтому деньги больше не вбрасывают — опасаются.
Существует некая ортодоксальная экономическая теория, в рамках которой все мыслят. Они считают, что надо повышать ставку процента, что количественное смягчение — это чрезвычайная мера, которая, хотя она и помогла, не может длиться долго. С нашей точки зрения, это все ерунда. Это не чрезвычайная мера, а вполне понятная по механизму и достигаемым результатам. И в условиях длительного дефляционного кризиса экономику можно поддерживать только таким способом. Но это понимает только наша маленькая группа экономистов. Весь остальной мир смотрит на это с ужасом. Повторюсь: существует некая ортодоксальная экономическая теория, в рамках которой все мыслят.
Но я уверен, что в 2016 году Соединенные Штаты вернутся к каким-то вариантам количественного смягчения (разновидность монетарной политики впрыскивания денег в экономику — прим. ред.). Если это произойдет, то, возможно, через какое-то время американцам придется наращивать дефицит бюджета. В случае если это будет сделано, цены на нефть пойдут на повышение, стремясь к отметке в 60 - 70 долларов за баррель. В России сразу вздохнут свободнее, начнется некоторое оживление.
«УЖЕ ВЫПАЛА КАНАДА, НАЧНЕТ ВЫБЫВАТЬ И ВЕНЕСУЭЛЬСКАЯ НЕФТЬ»
— В целом как выглядит Россия на этом фоне?
— А что мы делали на протяжении всего этого года? Вбрасывали деньги, тратили свой резервный фонд. То, что называется резервным фондом, — это на самом деле эмиссионный резерв, который передан государству. Если говорить точнее, это кусочек права на эмиссию, отданный в распоряжение минфина. И мы этим резервом активно пользовались в течение уходящего года и планируем пользоваться в наступающем году.
— Министр финансов Антон Силуанов уверяет, что резервного фонда России хватит еще только на год.
— Я с этим согласен. При нынешней стоимости нефти и курса рубля от резервного фонда в 2016 году если и останется что-то, то совсем немножко. Но предсказать более чем на год вообще очень трудно.
— В одном из предыдущих интервью вы говорили о 14-летних циклах цен на нефть, каждому из которых свойственны либо высокие, либо низкие тренды. В 2014 году, согласно вашей теории, начался «цикл низких цен». В каком ценовом «коридоре» он будет проходить?
— Давайте для начала определимся, в чем особенность нынешнего кризиса. Предыдущие нефтяные циклы проходили все-таки в условиях временного экономического роста, когда решения государственных органов и денежных властей несильно влияли на ценовые потоки. В этих условиях и сложился 14-летний цикл цен на нефть, связанный, напомню, не в последнюю очередь со сроком службы буровых установок. Но в настоящее время развитие мировой экономики и все ценовые пропорции во многом зависят от того, какие решения будут приняты федеральной резервной системой, Европейским центральным банком, правительством США и гослидерами Европы. Зависимость цен на нефть от решения этих инстанций теперь гораздо более серьезная, чем раньше.
Если начнут совсем безудержно и безоглядно вбрасывать доллары в экономику (пока не вижу причин для этого, но вдруг), то цены за баррель могут взвинтиться и до 200 долларов. Просто доллар при этом будет совсем другой, так что это мало поможет. Однако в перспективе все, что может сделать Европа, США и их институты, исходя из настоящих реалий, — это поднять ценники на нефть до 60 - 70 долларов. Этот «верхний» коридор возможен.
— За счет чего это возможно?
— Конечно, сработают фундаментальные факторы. Кто-то из производителей будет выбывать. К настоящему времени уже выпала Канада — правда, это не очень большой производитель нефти. Следующая по себестоимости — это как раз североморская нефть — даже не американская сланцевая. Потом на одном уровне стоит американская сланцевая нефть и венесуэльская. Понятно, что первым будет выбывать не тот, у кого выше себестоимость, а тот, у кого меньше денежных ресурсов в запасе. Поэтому я, конечно же, жду, что из мирового оборота начнет выбывать и венесуэльская нефть, потому что в Венесуэле нет достаточных денежных запасов. Рано или поздно это произойдет.
Со временем может выпасть и североморская нефть. Но это не означает, что все Северное море выпадет. Какие-то месторождения останутся, а какие-то — нет. Мы видим снижение количества буровых — у тех же Соединенных Штатов. Однако при этом не все буровые прекратили свою работу.
— Но ведь в Северном море добывается такая известная нефтяная марка, как Brent...
— Нефти этой марки и сейчас на самом деле мало. Хотя бренд традиционный, все остальные отсчитываются от него. Но на мировом рынке Brent несильно представлен. Это просто некая планка. Brent даже могут перестать добывать, но условная планка все равно нужна.
«ПОД УГРОЗОЙ НЕРЕНТАБЕЛЬНОСТИ МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ АЛЬМЕТЬЕВСКОЕ МЕСТОРОЖДЕНИЕ»
— Как на нефтяном рынке в 2016 году себя будет чувствовать Россия?
— По текущей себестоимости мы пока в благоприятной зоне, хотя в будущем, не исключено, какие-то месторождения будут объявлены нерентабельными и по ним будут приняты какие-то решения. Если уж говорить конкретно, под угрозой может оказаться Альметьевское (иначе — Ромашкинское) месторождение. Вопрос: будут ли такие месторождения поддерживаться или не будут? Пока трудно предугадать.
Тем не менее Россия в целом находится в благоприятной зоне, а выдавить нас подобно Канаде или Венесуэле экономически трудно. Сейчас нефтяные цены, что очевидно, целенаправленно движутся к 35, хотя некоторые эксперты, подобные ведущему аналитику НИЦ «Неокономика» Александру Виноградову или министру Алексею Улюкаеву, уже видят 30. Разумеется, это не исключено.
35 долларов — это в ближайшей перспективе. В более отдаленной перспективе нефтяные цены могут опускаться и до 30, и до 25, но на очень короткий период.
— Насколько короткий?
— Этот период может продолжаться и до двух месяцев, к примеру. Но затем все равно произойдет поворот к тренду на увеличение нефтяных цен — до 60 долларов за баррель. Обращаю ваше внимание: произойдет поворот к тренду, а не будет сразу же установлена рекордная планка в 60. К 60 долларам нефть, возможно, будет идти на протяжении всего 2016 года и при этом так и не достигнет этого уровня, а наверстает его лишь в 2017-м. А может достигнуть и 70, но в виде пиков. Но в любом случае к отметке в 60 - 70 мы будем идти медленно.
«НОВЫХ «ТУЧНЫХ ЛЕТ» В БЛИЖАЙШЕЙ ПЕРСПЕКТИВЕ Я НЕ ВИЖУ»
— Таким образом, феномен «тучных лет» в России не повторится?
— Новых «тучных лет» в ближайшей перспективе я не вижу. Другое дело, что у нас идут и будут проходить сокращения бюджетных расходов. Позиция минфина такова, что если цена на нефть начнет расти, то резервные фонды надо будет опять формировать, как это уже когда-то делали. Да, мы спустились на какой-то уровень ниже. Еще недавно мы считали нормой «тучные годы», а сейчас в качестве нормы должны воспринимать «тощие годы» и, исходя из этой нормы, формировать новый резервный фонд.
Помните эти крики, звучавшие в нулевые годы, когда высокая цена на нефть казалась незыблемой? Зачем, дескать, формируется стабилизационный фонд? Да вот затем — мы сейчас видим, зачем его создавали. В ближайшем будущем наверняка неизбежна политическая борьба, связанная с тем, какую норму для «тощих лет» принять, но в конце концов она будет принята.
В настоящее время мы уже практически обнулили резервный фонд, созданный в «тучный период», и начали тратить фонд национального благосостояния, предназначенный для того, чтобы поддержать рынок в случае ухудшения демографической ситуации (я имею в виду процесс естественного старения работоспособного населения.
— Единственный из ваших прошлогодних прогнозов, который не оправдался, связан с падением доходов населения. Вы предрекали падение доходов на 20 процентов, но официальная статистика вкупе с премьер-министром Дмитрием Медведевым утверждает, что «сползания» уровня жизни удалось избежать. Как вы полагаете, почему?
— Я не ожидал, но тем более приятно, что это произошло: правительство полностью компенсировало пенсии. В следующем году этого, скорее всего, делать уже не будут. При этом реальная зарплата россиян, как утверждают, упала на 7,5 процента. Если честно, я в эту цифру не очень сильно верю. Видно по спаду в торговле, что падение было значительно бóльшим. Люди проедали свои запасы, свои «личные резервные фонды», но это обыкновенно тоже записывается в доходы населения. Однако известно, что люди продавали свои валютные сбережения, чтобы выжить. И это тоже записывалось в доходы. Если этот показатель вычесть, то получится падение доходов не на 20 процентов (с учетом того, что государство кое-что компенсировало), но на 13 - 14 процентов. Это, с моей точки зрения, реальный показатель.
— А в 2016 году что будет с доходами российских граждан?
— Мы пока что знаем только то, что пенсионерам компенсируют 4 процента. Это реально. Зарплаты расти не будут. Инфляция замедлится, она будет уже не такой, как в начале прошлого года. Рост цен при этом, конечно же, будет происходить и дальше. Так что 20 - 25 процентов падения доходов мы доберем в 2016 году. Тем более что в 2015-м еще были запасы, о которых я упомянул, а в 2016-м их уже не будет.
— Уровень российской инфляции, оцениваемый Росстатом с начала 2015 года приблизительно в 12 процентов, выглядит реально, на ваш взгляд?
— Да, всегда есть официальная инфляция, которая неким способом считается, это уже вопрос методики. Мы вынуждены этому верить. Реально как потребители мы, разумеется, видим, что она выше. Я сам делаю покупки практически каждый день, у меня доходы не меняются, поэтому понимаю, насколько чего не хватает и что приходится сокращать. Другое дело, я думаю, что инфляция будет затухать с учетом санкций, потому что потребительский спрос уже на пределе, у людей уже нет денег платить по таким большим ценам. Поэтому инфляция будет, скорее всего, затухать. Не исключено, что будет даже меньше 10 процентов в течение следующего года, если не случится каких-нибудь неожиданных экономических шоков.
− И все-таки по итогам минувшего года какова будет ваша оценка?
— Я думаю, что к официальным цифрам (сколько нам там говорят — процентов 11 - 12) я бы прибавил процентов 6. То есть, наверное, не 20 процентов, но и не 15, где-то между. Но при этом мы выходим на снижение.
«НУ ВОТ ТАКАЯ У НАС ВЕРМИШЕЛЬ»
— Какую роль в продолжительном экономическом спаде играют внешнеэкономические санкции и контрсанкции? Сколько они отнимают у населения и ВВП?
— Санкции отнимают от финансовой стабильности, а не от ВВП. Давайте посмотрим в цифрах. Изначально было оценено, что санкции отбирают от курса рубля, если считать от курса рубля к доллару, 4 рубля. То есть доллар благодаря санкциям должен был вырасти на 4 рубля максимум, а он в итоге вырос к 70, то есть более чем на 30 рублей.
Таким образом, что мы видим? Санкции в общем росте рубля стоят копейки. При этом продовольственные санкции, которые мы объявили, обошлись нам гораздо дороже с точки зрения благосостояния населения и качества жизни. В совокупности они сильнее по нам ударили.
— Тогда зачем правительство пошло на эти самоубийственные меры?
— Это вопрос не ко мне. Наверное, была какая-то конструкция, казавшаяся разумной, но я этой конструкции не знаю. Все говорили: «Вот, будет импортозамещение, все временные проблемы, вызванные контрсанкциями, решатся!»
— И что с этим импортозамещением? Оно есть или его по-прежнему нет?
— Идет, если верить новостям. Но тут тоже надо учитывать такой параметр, как качество жизни. Как импортозамещение на него влияет? Давайте рассмотрим это на примере такой простой вещи, как вермишель. Есть итальянская вермишель, но мы можем варить и нашу. Никто ведь не поспорит, что и то и другое — вермишель. Только вот итальянская не расползается, а наша (многие сорта) расползается. По объемам употребления вермишели мы вроде остались в рамках прежних показателей. А вот по качеству... Ну вот такая у нас вермишель.
Благодаря импортозамещению утраченные объемы продукции немного возмещаются, но теряется качество. Про поддельные сыры я и не говорю, потому что это известная история. Импортозамещение — вещь такая, небыстрая. Надо понимать, что у нас действительно многое зависит от иностранных поставок. Вдруг внезапно выяснилось, что мы зависим и по семенам, и по технике, и по многим видам гербицидов, и по некоторым удобрениям. Все это надо покупать, все это стало дороже, и техника тоже стала дороже, и запчасти тоже стали дороже. В этом смысле импортозамещение, конечно, будет идти, но гораздо медленнее, чем нам бы хотелось.
— Но можно ли назвать какие-то сферы экономики, где импортозамещение стало реальностью? В сельском хозяйстве, к примеру...
— Честно говоря, даже в сельском хозяйстве я не вижу большого прогресса. Какие-то проценты роста были, у нас отчитывались, что выросло по сырам, но по сырам мы все уже знаем. При этом сколько там пальмового масла — никто ведь не считал, в рот его особо не возьмешь. А все остальное — да, прирастает, но очень медленно, потому что нет продуктивного роста, это вопрос не года-двух, а десятилетий, чтобы наладить свою инвестиционную работу.
Рассчитывать на то, что мы перестали покупать импортную продукцию и у нас все процвело-зацвело само по себе, наивно. Есть куча вопросов, которые надо решить, некоторые из них очень сложные, требуют денег, времени, активных и независимых предпринимателей. Вспомним о предпринимателях, которых у нас душат, об этом и Владимир Путин говорит в своем послании, причем как об обыденной вещи. Это давно происходит, об этом уже неоднократно говорили...
— Такое впечатление, что Путин в который раз уговаривает своих подчиненных «не кошмарить бизнес», а те давно привыкли, что это ни к чему не обязывающая мантра.
— Да, но все это происходит на фоне скандала с системой «Платон», чем это все закончится — непонятно. Я не против «Платона», в некотором смысле это правильная вещь: у нас образовался перекос, когда железнодорожные перевозки больше не могут конкурировать с грузовыми автоперевозками. Но это уже вопрос к РЖД: почему? Почему они не могут наладить нормальную работу, перехватить потоки, которые могли бы перехватить? Почему большегрузы вынуждены идти на такие расстояния, хотя по этим же направлениям проложены железнодорожные магистрали? Я опять-таки не против «Платона», но, судя по тому, как эта система работает, вопрос не в том, платить или не платить, а в том, как платить. Насколько постепенно нужно внедрять систему, как сделать ее удобной для тех, кто ею пользуется, чтобы она не была шоковой? Возможно, стоит сначала протестировать и так далее. Вот эти вопросы и вызывают общественное возмущение.
«РУБЛЬ УПАЛ В ТУ ЖЕ ЛУНКУ, ЧТО И В КОНЦЕ 2014 ГОДА»
— Ваш прогноз по доллару в 2015 году практически оправдался. А какие ожидания у вас на этот счет в новом году?
— Думаю, даже если цена на нефть поднимется до 60, то вряд ли доллар укрепится до аналогичной отметки в 60. Причем, если такое произойдет, это может оказаться опасно. Я весной говорил, когда доллар укреплялся на отметке в 50, что это чревато. На самом деле мои опасения оказались излишними. Я боялся, что когда начнется рост, то может возникнуть паника, но Центробанк справился с этой ситуацией. Тогда же я говорил, что ЦБ должен закупать резервы. Но нам переукрепление рубля не нужно, более того, оно опасно. Я верю, что в ЦБ это понимают, и политика у ведомства Эльвиры Набиуллиной, на мой взгляд, сейчас гораздо более здравая. На ошибках прошлого года они многому научились, должен отдать им должное.
— Им удалось сохранить рубль, не переукрепляя его?
— Рубль немножко переукрепился, и это меня слегка пугало, но тем не менее, когда пошла возвратная волна, паники не возникло. Чем и опасно переукрепление рубля: когда пойдет обратная волна, то очень может быть, что потом возникнет паника. Но все прошло гладко, рывков и скачков не было, все было в рамках. К концу 2015 года доллар вырос до 70, как и в прошлом году, но если тогда была паника с выпученными глазами, то сейчас все спокойно воспринимается. Хотя рубль упал, по сути, в ту же лунку, но делалось это мягко и гладко. И дальше так, надеюсь, и будет происходить.
— В каком верхнем и нижнем коридоре будет находиться доллар?
— Я думаю, что нижняя граница — 60, больше ему просто не дадут укрепиться, это тоже уже всем понятно, а верхняя — да, он может немного сходить за 70. Если цена на нефть сходит к 30 за баррель, то он может быть 75 - 80. Чуть выше 30 — к 70, а если укрепится на 40 - 45 долларах за баррель — упадет ниже 70. Примерно в этом коридоре все и будет происходить.
— А каким доллар может оказаться к исходу 2016 года?
— Ну это такая угадайка. Вы так и напишите, что я играю в угадайку. Вот я думаю-думаю, угадываю-угадываю, давайте скажу, что 67. Будем смотреть, кто угадает. Победителю — денежный приз.
— Вопрос по нашей ключевой ставке: ЦБ будет ее снижать в этом году?
— Думаю, да, в соответствии с их объявленной политикой, они, конечно, должны снижать. Тем более что, несмотря на все их дергания, инфляция все-таки снижается. Вокруг реальной инфляции ЦБ и будет плясать. Я не очень верил в их планы, все равно инфляция будет около 10, значит, ставка будет меньше 10, значит, скажем, 9 процентов. Вот до 9 они могут довести.
— Что касается ВВП — какие показатели вы ему предрекаете?
— В минус уйдет. Хотя я думаю, что ВВП — сложный агрегатор, там много факторов. Все зависит от того, какой будет реальная бюджетная политика, а не официально принятый бюджет. Понятное дело, что план по бюджету будет нарушаться. Но в любом случае ВВП окажется в минусе, это точно. Мы немного стабилизировались в августе, осенью, но я уже вижу, что мы должны «клюнуть» в начале года и весной с последующей стабилизацией. Я бы сказал, что будет минус 2 - 2,5 процента.
— В 2015 году у России какой реальный показатель?
— Есть официальные цифры, свидетельствующие о спаде более 4 процентов, а есть альтернативные расчеты. Я больше верю альтернативным расчетам, они дают где-то еще минус два. То есть не очень большое расхождение: от минус 4 до минус 6, где-то так.
«НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ США — САМЫЙ УСТОЙЧИВЫЙ ФРАГМЕНТ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ»
— В конце 2015 года федеральная резервная система (ФРС) США подняла ставку на 0,25 процента — впервые с 2006 года. Что это означает для мировой экономики и для экономики Штатов в частности?
— Давайте я вам объясню саму логику: повышения ставки ФРС следовало ожидать в любом случае, поскольку и так уже идет отток долларов из периферии в центр, то есть в сами США. Повышение ставок этот процесс поддержит — так по крайней мере ожидали эксперты. Но, скорее всего, не поддержит, потому что о том, что ставки будут повышены, все знали давно и на это ориентировались. Процесс продолжится, а это значит, что в Штатах и финансовая система, и все остальное имеют достаточную ликвидность, более того, положение некоторое время будет улучшаться.
ФРС будет данный процесс стимулировать, повышая ставку и дальше, и это будет еще раз вызывать приток долларов в Штаты. Оценить масштабы этих денежных притоков заранее очень трудно. Точно также трудно предсказать, как это повлияет на некоторые параметры экономики, на фондовый рынок. Последний может начать расти, хотя, несмотря ни на что, он был достаточно стабилен практически весь минувший год, болтаясь около одной отметки — 2100. Оценить масштабы этого притока денег и его последствия заранее трудно. Но в любом случае этот приток не бесконечен.
— Да, конечно. Остается надеяться, что он сохранится в течение года.
— В течение какого-то времени он сохранится. Но в любом случае этот поток рано или поздно превратится в ручеек, а потом иссохнет, и вот тут начнутся сложности. Вырастут ценовые показатели, может, недвижимость вырастет, может, что-то еще. И в этот момент ФРС будет вынужден разворачивать свою политику в обратную сторону.
— То есть они могут обнулить ставку снова?
— Да.
— И это может произойти уже в 2016 году?
— Надо мыслить трендами, а не датами. Я описал вам тренд, к сожалению, ситуация такая. США в 2015 году и так испытали кризис — не кризис, а коррекцию в пределах не более 10 - 15 процентов. Я говорю о фондовом рынке — коррекция наблюдалась как раз от отметки 2100. Но в любом случае на сегодняшний день США — это самый устойчивый фрагмент мировой экономики. Он достаточно сбалансирован, в Штатах наблюдался даже скачок роста около 2 процентов применительно к ВВП. Сейчас ФРС прогнозирует 2,1 процента роста. ФРС ждет при этом некоего ускорения, а мы его не ждем, мы думаем, что показатели по росту американской экономики будут даже чуть меньше.
Почему я говорю про 2 процента? Мы это посчитали уже давно. Единственная дельта, которая тут есть, — это приток денег из-за рубежа. Конечно, эти деньги идут в финансовый сектор, они влияют на ВВП, какие-то доли процента они могут прибавлять к ВВП. Считается все очень легко: сколько правительством денег вброшено за счет дефицита бюджета, минус дефицит торговли (потому что эти деньги уходят из Штатов и поддерживают мировую экономику), плюс некая поправка на приток денег в связи с повышением ставки ФРС. Формула достаточно простая, и она показывала около 2 процентов роста.
— Какими будут реакции на повышение ставки ФРС — симптоматическими? Как поведут себя рубль, нефть?
— Нефть так и будет стоять на понижательном тренде. То, что она немножко дернулась после декабрьского повышения ставки, — просто эмоциональная симптоматическая реакция, но реакция в рамках коридора. Рубль у нас, как известно, привязан к нефти, поэтому на рубле тоже сказалось. Конечно, поволновались фондовые рынки, но и это понятно. Сейчас все показатели некоторое время подергаются, потому что появилась новая информация, надо найти новый уровень, заново сбалансироваться. Но не более того.
«КИТАЙ ВЕЧЕН, КАК И РОССИЯ. ЭТО СТРАНЫ, КОТОРЫЕ НЕВОЗМОЖНО ОККУПИРОВАТЬ»
— Олег Вадимович, что будет с китайской экономикой, которую пока по-прежнему считают второй по влиятельности после американской? Вы предрекали ее крах и даже сомневались, что Китай переживет 2015 год. Тем не менее КНР осталась на плаву, но действительно начала балансировать на краю пропасти.
— Рост экономики Китая замедляется: еще недавно аналитики отмечали 7 процентов роста, сейчас — 6 процентов. Но на сегодняшний день данные для Поднебесной немного даже более благоприятные, чем год назад. Да, рост КНР будет замедляться, но сама экономика, как мне теперь представляется, не рухнет и в 2016 году. Но уже через год проблемы, которые за это время будут накапливаться, могут достичь критической точки.
В чем это выражается? В настоящее время Китай поддерживает свой рост за счет кредитной накачки экономики, но эта накачка создает пузыри. Главных пузырей всего три: кредитный, жилищный и фондовый. К примеру, пузырь на фондовом рынке держится исключительно за счет административных мер, но в какой-то момент этих мер станет недостаточно, кредитная накачка прекратится, и тогда все три пузыря оглушительно лопнут.
— Когда можно ожидать, что эти пузыри лопнут? От чего это зависит?
— Скорее всего, не в 2016 году. Их еще можно поддержать ослаблением юаня, что и происходит. Механизм очень понятен. Но ослабление юаня приведет к тому, что за ним последует отток иностранных инвесторов и вложений, то есть долларовой экономики Китая. Когда этот отток достигнет критического момента, то Китай должен будет повысить ставку по кредитам. Как только он это сделает, этот мыльный пузырь, эта ситуация начнут разваливаться.
Поэтому Китай этим оружием — ослаблением юаня — пользуется весьма осторожно, чтобы не спровоцировать бегства капиталов. Эту политику они будут вести и в течение 2016 года. И надо следить за золотовалютными резервами. Они тратят под 100 миллиардов долларов в отдельные месяцы.
В замедлении китайской экономики нет ничего удивительного. Сейчас растет только Индия, а из стран Азиатского региона период роста проходят также Вьетнам, Мьянма и Бангладеш. В Индию перемещается часть китайских производств, но в основном эти страны растут за счет инвестиций — из того же Китая или Южной Кореи.
— А что может произойти с Китаем после крушения его экономики? Революция, социально-политическая смута...
— Скорее всего, просто атомизация китайской государственности. Такое с ними уже бывало неоднократно. Вспомните: в 1920-х годах в каждой китайской провинции был свой руководитель. Но, по сути, Китай вечен. Как и Россия, это страна, которую невозможно оккупировать.
|
Комментариев нет:
Отправить комментарий