Сергей Алексашенко,
Старший научный сотрудник Института Брукингса (Вашингтон, США)
Стабилизация курса рубля при текущих ценах на нефть приведет к тому, что недостаток доходов у федерального бюджета будет нарастать. Значит, рубль останется в «свободном плавании»
Неуправляемая валюта
Чем ниже падает рубль, тем чаще приходится слышать разговоры о том, что неплохо бы Банку России навести порядок в подведомственном хозяйстве и стабилизировать курс рубля. Мне такие идеи кажутся архаичными и деструктивными, так как их негативные последствия заведомо превышают возможный положительный эффект.
Еще кризис 1997/98 года показал, что в современном мире с его глобализацией и интеграцией финансовых рынков идея управляемого курса национальной валюты себя изжила. Тогда подряд рухнули Чехия, Таиланд, Южная Корея, Индонезия, Филиппины, Малайзия, Россия, Турция; чуть позже Бразилия и Аргентина. Все те страны, которые на протяжении нескольких лет пытались проводить политику управляемого курса, вынуждены были от нее отказаться, оказавшись ввергнутыми в кризис большей или меньшей тяжести.
Кликните на видео для перехода на сайт рекламодателя
Большинство стран хорошо выучили этот урок и больше никогда не пытались возвращаться к старому; Россия же в свою очередь оказалась в меньшинстве. И если политика сдерживания укрепления рубля в период быстрого роста нефтяных цен, экспортной выручки и притока капитала была относительно успешной (за счет наращивания валютных резервов курс рубля удавалось удерживать, расплачиваясь, правда, высокой инфляцией), то попытки удержать курс рубля от снижения путем проведения валютных интервенций оказались безуспешными. Не удались такие попытки ни в кризис 2008–2009 годов, когда председателем Банка России был Сергей Игнатьев; ни в относительно спокойном 2013-м, когда председателем российского Центробанка стала Эльвира Набиуллина; ни тем более в 2014-м, когда российской экономике пришлось по «гамбургскому счету» заплатить за геополитические авантюры Кремля и одновременно с этим столкнуться с падением мировых цен на нефть.
Нельзя сказать, что Банк России совсем не учил уроки прошлого. В недолгий период с сентября 2012-го по май 2013 года российский Центробанк без объявлений фактически проводил политику плавающего курса рубля (для этого нужно было всего лишь отказаться от проведения валютных интервенций в любую сторону), и, хотя курс рубля двигался в достаточно широком коридоре, никто на эти колебания не обращал серьезного внимания. То есть уже к тому времени экономика и банковская система были готовы к свободному плаванию рубля. Но приход нового руководителя Банка России и, видимо, новые политические задачи, которыми она руководствовалась, привели к тому, что регулярные валютные интервенции в поддержку курса рубля возобновились с лета 2013 года.
Крепкие банки
Особо нужно подчеркнуть готовность к нынешнему кризису российской банковской системы, которая, напомню, вошла в 2008–2009 годах с открытой валютной позицией (превышением валютных обязательств над валютными активами), которая была больше, чем размер совокупного капитала банковской системы. Собственно говоря, именно поэтому российским властям понадобилось проводить беспрецедентную по своим масштабам операцию по спасению банков, которая обошлась более чем в 4% ВВП. К кризису 2014–2016 годов российские банки подошли в гораздо лучшей форме, по крайней мере двукратную девальвацию рубля они пережили довольно спокойно. Это не означает, что в банковской системе нет проблем вообще, но они связаны либо с отвратительным менеджментом в госбанках, которые требуют поддержки от государства при любом удобном случае (ВЭБ, ВТБ, Россельхозбанк), либо с плохим качеством банковского надзора в самом Банке России, что приводит к массовым случаям выявления банков, полностью растерявших свой капитал.
В ноябре 2014 года Банк России, похоже, осознав бесперспективность политики поддержания курса рубля в условиях введенных западных санкций и начавшегося снижения нефтяных цен, заявил о переходе к плавающему курсу рубля. Хотя это решение было принято не в самый подходящий момент (давление на курс рубля начало резко расти в преддверии сезона предстоявших высоких платежей по внешнему долгу) и было реализовано не лучшим образом (не успев сделать это заявление, Центробанк возобновил практику валютных интервенций), оно было стратегически верным, и правильность этого решения была подтверждена весьма быстро: уже в конце января 2015 года ситуация на валютном рынке начала быстро меняться к лучшему.
С одной стороны, после прохождения пика платежей по внешнему корпоративному долгу в декабре 2014 — январе 2015 года спрос на валюту со стороны российских банков и компаний, занимавших деньги на внешних рынках, резко упал, а введение Банком России в практику своей работы кредитования банков в валюте (валютное РЕПО) позволило многим экспортерам закрыть дефицит валютной ликвидности и снизить свой текущий спрос на валюту.
С другой стороны, повышение процентных ставок по рублевым депозитам, осуществленное банковской системой в конце декабря 2014 — январе 2015 года вслед за тем, как Банк России повысил свою ключевую ставку до 17%, совпало с началом периода повышения нефтяных цен и привело к изменению сберегательного поведения населения, которое перестало покупать валюту (а с середины весны стало активно ее продавать) и стало наращивать рублевые сбережения. (Ровно так же население реагировало на повышение ставок по банковским депозитам весной 2009 года, и странно, что Банк России не понял этого раньше.)
Более того, в первом полугодии прошедшего года нефть медленно, но уверенно подрастала в цене и к началу лета превысила отметку $65/барр. На этой основе произошли стабилизация курса рубля весной 2015 года и его укрепление до уровня выше 50 руб./$, а в мае—июне Банк России смог слегка нарастить свои валютные резервы, поскольку укрепление рубля на фоне дорожающей нефти стало чересчур стремительным.
В итоге уже к лету 2015 года платежный баланс России стабилизировался. Хотя платой за равновесие стало резкое падение импорта товаров и услуг и падение потребления российского населения, равновесное состояние платежного баланса привело к тому, что новая волна снижения цен на нефть, начавшаяся в середине прошлого лета и последовавшая вслед за ней 50-процентная девальвация рубля не привели ни к ажиотажному росту спроса на валюту, ни к панике на финансовых рынках. И реальный сектор российской экономики, и российское население приспособились к новым правилам курсообразования и к новому уровню курса рубля, достаточно спокойно переживая все происходящее с рублем.
Без лишних движений
В такой ситуации целесообразность активных действий Банка России по сдерживанию ослабления рубля вызывает сомнения. С одной стороны, власти уже признали, что нынешний уровень валютных резервов если не является минимально допустимым, то точно не позволяет проводить массированные валютные интервенции в поддержку рубля; тем более проводить интервенции, направленные, по сути дела, против мирового рынка нефти. В последнее время рубль стал практически стопроцентно нефтяной валютой: изменения его курса с 2013 года на 92% объясняются изменением цен на нефть. С другой стороны, при стабилизации курса рубля неизбежно будет один крупно проигравший — федеральный бюджет, зависимость которого от нефтегазовых доходов была всем хорошо известна, но который не сделал ничего для повышения своей устойчивости. В результате если российская экономика нашла свое равновесие и при курсе 70 руб./$, и при курсе 75 руб./$, и при курсе 80 руб./$, то чем ниже уходят цены на нефть, тем больше становится дыра в доходах федеральной казны.
Хотя все привыкли смотреть на нефтяные цены в долларовом выражении, на самом деле федеральный бюджет зависит от рублевых цен, то есть от произведения мировой цены на курс рубля.
По-настоящему привыкание российского бюджета к высоким ценам на нефть произошло после 2011 года, когда российский платежный баланс стал равновесным и Банк России де-факто перешел к плавающему курсу рубля. Тогда рублевая цена URALS не только ушла выше 3000 руб./барр., но и продолжала свой рост до начала 2014 года. В бюджете 2016 года эта величина заложена на уровне 3165 руб. ($50/барр. и 63,3 руб./$), что в сентябре могло рассматриваться как консервативная оценка, по нижней границе среднесрочного коридора 3000–3500 руб./барр. (фактическая рублевая цена первого полугодия была 3276 руб.). Но во втором полугодии эта величина упала до 2915 руб., а в четвертом квартале — даже ниже 2700 руб.). Соответственно, стабилизация курса рубля при снижающихся и даже при текущих ценах на нефть приведет к тому, что недостаток доходов у федерального бюджета не будет снижаться и даже, может, будет нарастать.
Исходя из всего сказанного готов предположить, что ни в Кремле, ни в Белом доме, ни тем более на Неглинной сегодня всерьез не рассматривают возможность массированной поддержки курса рубля за счет растрачивания валютных резервов. При относительно плавной динамике курса ни отметка 80, ни 85, ни 90, ни (страшно сказать) 100 рублей за доллар не станет тем триггером, который может спровоцировать возврат к тому, от чего с таким трудом отказались. Подтолкнуть к попыткам стабилизации курса национальной валюты, так же как и к попыткам ввести какие-либо валютные ограничения, может резкое падение (на 20–30–40%) курса рубля в течение короткого времени, как, например, это было в начале декабря 2014 года. Но представить себе такое падение в нынешних условиях, когда задолженность банковской системы перед Банком России по рублевым кредитам устойчиво снижается, я не могу. Играть против рубля можно, только получая дешевую рублевую ликвидность от Банка России. А сегодня ни Банк России не намекает на правильность такой политики, ни банки не демонстрируют готовности сыграть против национальной валюты.
Не буди лихо, пока оно тихо — гласит русская поговорка. На валютном рынке сегодня на самом деле «тихо», и это устраивает российские власти.
Комментариев нет:
Отправить комментарий