В целом, новый идеологический курс укладывается в лозунг Хвылевого «Подальше от Москвы!».
Вопрос в том, все ли украинцы готовы следовать этим курсом?
Образ врага
В сентябре 2015-го Петр Порошенко утвердил новую редакцию военной доктрины, в которой РФ определяется, как основной военный противник Украины. В нынешних условиях по-другому и не могло быть. Однако, вокруг противостояния с РФ выстраивается и идеологическая политика. Несмотря на заявленные цели, практически все идеологические нововведения властей имеют неявную антироссийскую направленность.
Взять, к примеру, декоммунизацию. Очевидно, что преступления тоталитарного режима нуждаются в адекватной исторической оценке, а города не должны носить имена людей, причастных к сталинскому террору. Но, на деле, не всё так просто. Например, жители Кировограда не прочь вернуть городу историческое название Елисаветград. Согласно опросу, этот вариант поддерживает большинство горожан. Но, как выяснилось, местные власти будут согласовывать решение с Институтом национальной памяти. А в этом ведомстве к императрице Елисавете относятся примерно так же, как и товарищу Кирову.
Инициативная группа «Первого декабря» даже написала воззвание к президенту, чтобы городу не присвоили «колониальный топоним, угрожающий национальной безопасности». Похоже, в жертву дерусификации могут принести волеизъявление горожан. Да и не только его. По мнению Василя Расевича, сотрудника Института украиноведения НАНУ, даже историю Второй мировой войны в Институте национальной памяти трактуют однобоко, причём, с точки зрения ОУН(б). Как утверждает историк, в ведомстве придерживаются «националистической интерпретации событий, сужают фокус, или практикуют избирательный подход в истории».
Подобная тенденциозность приводит к тому, что история превращается в подборку фактов угнетения украинцев «москалями» — вроде той, которую не так давно подготовили в Министерстве информационной политики. Впрочем, формированием образа врага занимаются не только чиновники — на этой ниве активно трудится немало публицистов, общественников, не говоря уже о политических деятелях.
А что народ?
Общественный спрос на такую гуманитарную политику имеется.
Из-за присоединения Крыма к РФ и войны в Донбассе антироссийские настроения в Украине высоки, как никогда за годы независимости. По последним данным, позитивно относятся к России всего 35% украинцев, тогда как 53% — плохо. Однако, антироссийские настроения доминируют на Западе и в Центре, тогда как в Юго-восточных регионах преобладает позитивное отношение к России.
Более того, в Украине сохраняется двойная культурная самоидентификация, причём, не только на Юге и Востоке. Так, русский язык и культура близки большинству жителей Донбасса, Слобожанщины, Нижнего Поднепровья и Причерноморья. Впрочем, русская культура по-прежнему близка для 65% киевлян, жителей Закарпатья и Буковины — только для галичан она является преимущественно чужой. Похожая ситуация — с отношением к российскому государству, которое преимущественно считают чужим только в Галичине (74%) и на Волыни (56%).
Исходя из этого, нетрудно заметить противоречие между гуманитарной политикой властей и реальным общественным мнением. Ситуация в Кировограде — это звоночек, предвещающий проблемы и для властей, и для общества. Вопрос в том, какую стратегию выберет государство. Если в Киеве сделают ставку на «перевоспитание» общества, то возникновение идеологического сопротивления на Юге и Востоке — это вопрос времени. То, что год назад на округе в Днепропетровской области победил Дмитрий Ярош — это ещё не показатель идеологической «перезагрузки» региона. Например, уже сейчас жители Днепропетровска отказываются от переименования города, а на местных выборах «укроп» Борис Филатов победил с отрывом менее 10%.
Перспективы
Поэтому излишняя самоуверенность властей может привести к возрождению старого идеологического спора между «Востоком» и «Западом» Украины, который разрывал страну добрый десяток лет. И дело тут не только в идеологической ригидности населения. В антироссийской идеологической парадигме русскоязычные украинцы становятся «неблагонадёжным» населением, исповедующим «вражеские» ценности и говорящие на «вражеском» языке. Современный идеологический крен можно рассматривать и как временные меры военного времени. Как в своё время высказался Порошенко, «нет у нас никаких братских народов во время войны». Вполне возможно, в случае нормализации отношений с РФ в Киеве станут менять и идеологический вектор. Но, в таком случае, власти рискуют столкнуться с сопротивлением воинственных патриотов, которых сейчас воспитывают в рамках государственных программ.
Впрочем, всё может быть проще. Вполне возможно, что далеко идущих идеологических целей у властей нет. Зато есть острая потребность в патриотической риторике, которая отвлекала бы общество от инфляции, бедности и буксующих реформ. И здесь образ «клятого москаля» подходит как нельзя кстати. Актуальным этот образ стал после событий в Крыму и Донбассе, но Киев намерен сохранить его мобилизующий эффект как можно дольше для внутреннего употребления. Так или иначе, конечный результат идеологических экспериментов властей покажет время. Несмотря на то, что государственные программы патриотического воспитания рассчитаны на годы вперёд, их выполнение может оказаться под вопросом после следующих парламентских и президентских выборов. Рейтинги властей невысоки, поэтому не исключено, что уже через несколько лет Украину ждёт новый идеологический поворот.
Максим Вихров, обозреватель
Комментариев нет:
Отправить комментарий