США. Специальный эпизод

19.07.2013 // 11:51 ·

Смотрите также >> США. Эпизод первый, США. Эпизод второй

Крылова Валерия
Специально для Телеграфиста

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

«…whereas the consolidation of the states into one vast republic, sure to be aggressive abroad and despotic at home, will be the certain precursor of that ruin which has overwhelmed all those that have preceded it.»

R.E.Lee
Letter to lord Acton, 15 Dec. 1866

«Объединение штатов в одну большую республику, без сомнения агрессивную во внешней политике и деспотичную во внутренней, станет предшественником развала, который поглотит все, что ему предшествовало»

Генерал Р.Э.Ли
В письме к лорду Эктону, 15.12.1866 г.

Конец 1850-х. Интересное время. После изобретения хлопкоочистительной машины дела Юга идут в гору. Идут в гору настолько, что это, наряду с их большим представительством в истеблишменте и сецессионистскими настроениями, начинает всерьез беспокоить северные штаты. Политика президента Бьюкенена до поры до времени способствовала сдерживанию этой проблемы, но, к сожалению его преемника, не решила ее, а лишь отсрочила. Наряду с этим, в стране вовсю разворачиваются дебаты относительно, так называемого, вопроса рабства. Как мы помним, в стране в начале 50-х годов работают принципы, заложенные Миссурийским компромиссом (недопущение рабства на территориях севернее 36°30` с.ш.), которые худо-бедно поддерживают сложившийся баланс между властью северных и южных представителей. Ситуация меняется с принятием в 1854 году акта Канзас-Небраска, который фактически аннулировал компромисс 1820 года и постановил, что вопрос о том рабовладельческим будет новый штат или нет надлежит решать самому населению штата. При этом стоит всегда держать в голове, что речь идет вовсе не о благополучии негритянского населения Америки, что радения за интересы чернокожего населения заканчиваются там же, где и начинались – у вопроса целостности страны.

Почему на повестке дня стоял вопрос целостности страны? Потому что в южном воздухе витали идеи выхода из состава Союза. Почему эти идеи были столь популярны? Тому есть несколько причин:

Во-первых, с колоссальным экономическим ростом Юга (57% всего экспорта США в 1860 году составил хлопок) пришло и чувство превосходства и некоего доминирования. У человека есть деньги, неужели ему не захочется взять и власть? За желанием взять власть, пришли обида и раздор – Юг обвинял Север в том, что тот, словно пиявка высасывает богатства южан через кредитно-денежную систему (некоторые вещи не меняются, а?) и спекуляции ценными бумагами, подкрепленные протекционистскими таможенными пошлинами. В качестве примера – уже в начале войны, при подсчете Конфедерацией своих активов, оказалось, что на 12 млн. долга Севера перед Югом приходилось 200 млн. долга Юга перед Севером.

Во-вторых, Север тоже имел зуб на Юг. Уж очень не нравилось северянам, что наиболее важные государственные посты занимали представители Юга (не говоря уже о том, что правящая уже несколько президентских сроков партия демократов состояла сплошь из южан). К этому добавилась и злость по отношению к южанам за срыв ряда важных законов, выгодных промышленным и, особенно, финансовым кругам Севера.

Нельзя сказать, что южное общество очень уж тяготились членством в Союзе. Пока Север не «совал нос» в дела южан, те даже были готовы терпеть повсеместно насаждаемую зависимость от Севера (все-таки Юг был скорее сырьевым придатком и не мог обходиться без промышленных товаров Севера). И вот тут в дело вступил уже упомянутый Акт Канзас-Небраска. Контроль над новыми штатами, давал контроль над федеральным правительством, к которому стремились обе стороны и южане никак не могли позволить, чтобы целых два новых штата укрепили северное влияние.

Тем времен, после принятия акта новые территории должны были выдвигать своих представителей в Конгресс. А уж, коль скоро акт постановил жителям штата решать вопрос о приемлемости рабства на их территории им самим, то поле для политической игры, как юга, так и севера представлялась большое и непаханое. И обе стороны с радостью принялись «играть», используя, что характерно, одинаковые методы – агрессивная агитация, призывы к беспорядкам, и, мое любимое – переселение части лояльно настроенного электората с соседних штатов в Небраску и Канзас, чтобы они показали те результаты, которые были нужны. Как следствие – более половины голосов, отданных на выборах представителей, принадлежали нерезидентам. В общем, после продолжительных смен местной власти, принятия законов то разрешающих, то запрещающих рабства, на новой территории установилось двоевластие.

С вопросом о власти тесно перемежался вопрос о рабстве. Вообще рабство в Америке существовало всего чуть больше столетия. Начиная с XVIII века, когда по разным причинам в рабство могли попасть не только чернокожие люди, но и индейцы, и даже белые, заканчивая серединой XIX, когда по различным (в основном, экономическим) причинам в рабстве остались только негры (что поделать, рентабельность пока никто не отменял). Со временем рабство прижилось только на южных территориях страны, в которых (в силу большего количества и размера плантаций) данный вид хозяйствования подходил как нельзя кстати.

Вместе с рабством пришел и расизм, причем мнение о неполноценности негроидной расы разделяли как джонни (представители Юга), так и янки (представители Севера). Показательно отношение Линкольна, тогда еще представителя в Конгресс от штата Иллинойс: «Я никогда не выступал и не выступаю за то, чтобы предоставлять черным право голоса, или право входить в какие-либо жюри, или позволять им занимать публичные должности, или вступать в браки с белыми. К этому я хотел бы добавить, что существует физическое различие между белой и черной расой, каковое, по моему мнению, помешает им сосуществовать на основе социального и политического равноправия».

Пока в стране вовсю шли дебаты относительно вопроса рабства, и умелые политики вертели эту монету, как хотели и показывали ее удобной им стороной, не обошлось и без народной самодеятельности.

Зимой 1858 года «на сцене» появился этакий самородок «народного движения» – аболиционист Джон Браун, уже успевший отличиться в беспорядках в Канзасе. Собрав единомышленников и заручившись поддержкой влиятельных противников рабства с Севера, он пересек границу с Канадой и назвал себя и компанию «временным конституционным собранием Соединенных Штатов», для того чтобы принять «Временную конституцию» с помощью которой он смог бы объявить рабству масштабную войну. И он это сделал. С помощью своей «армии» (двадцати мятежников) захватил арсенал Харперс-Ферри (шт. Виргиния), окопался там и стал терроризировать местное население, собирая негров округи и «предоставляя ему свободу». Федеральные власти быстро с ним справились, и уже через 10 дней, Браун был предан суду, решением которого была смертная казнь.

Так бы это событие и пропало в анналах истории, если бы не тот факт, что пока Браун ждал приведения приговора в силу, ему разрешили свободно вести корреспонденцию. Этим не преминули воспользоваться журналисты, растиражировав его письма, в которых он обвиняет южные штаты и призывает к военному конфликту с ними. Одна фраза из последнего его письма облетела весь мир: «Я, Джон Браун, ныне абсолютно уверен, что преступления этой греховной страны не могут быть смыты ничем иным, кроме как кровью». Что ж, аболиционисты Севера получили своего святого.

Надо сказать, что конфликт довольно хорошо освещался в европейской прессе и был на устах европейского общества, в целом. Масла в огонь критики Юга подлил еще один «писатель», а точнее писательница Севера – почтенная супруга пастора – госпожа Гарриет Бичер-Стоу. Написав свою знаменитую «Хижину Дяди Тома», она многим «открыла глаза» (таргет-групп, я думаю, не нуждается в освещении) на то, как ужасно обращаются с рабами эти заносчивые и человеконенавистнические джонни. Таким образом, пропагандистская машина Севера работала на полную катушку, обгоняя разве что печатную.

Вот в этих условиях и разворачивалась президентская кампания 1860 года. Поскольку на тот момент балом правила Демократическая партия, то для начала мало кто обращал внимание на относительно недавно созданную Республиканскую партию и ее «черную лошадку» из Иллинойса Авраама Линкольна.

Интересной фигурой был Честный Эйб. То ли он отлично подходил этому времени, то ли время прекрасно подходило к нему, но Линкольно почти идеально вписался на роль идеального кандидата. Хоть он и родился в небогатой фермерской семье, маленький Эйб не особо жаловал фермерскую жизнь. А став старше, отдалился от своих родных, по большей части потому, что старшее поколение не имело образования, а ему самому было интереснее по ночам глотать книги, чем днем участвовать в уборке полей.

Пытливый ум и любовь к знаниям принесли свои плоды. Вырвавшись с фермы, он сначала становится торговцем, затем преуспевающим адвокатом и в возрасте 26 лет избирается в Законодательное собрание штата Иллинойс. Кстати, именно в это время за ним закрепляется знаменитое прозвище «Честный Эйб» за его привычку полностью отдавать долги.

Но оставим ненадолго Эйба и вернемся к политической ситуации «накануне». Итак, Демократическая партия. Казнь Брауна наложила сильнейший отпечаток на весь ход выборов. Его именем стали спекулировать не только политики Севера, но и политики Юга. После казни аболициониста, сенатор от Джорджии Р.Тумбс объявил, что «Юг никогда не допустит перехода федерального правительства в предательские руки партии «черных республиканцев» и призвал южан к самообороне. Нет нужды упоминать, что принадлежал он к Демократической партии, которая, на тот момент, была расколота. Объединись демократы тогда, и может быть, мы никогда бы не увидели в прокате фильм «Президент Линкольн: Охотник на вампиров». Но в партии были застарелые и неразрешимые противоречия, которые делили ее на два блока – северных демократов и южных демократов. Противоречия были настолько сильны, что они даже не позволили выбрать единого кандидата в президенты. В итоге в электоральные списки попали двое – Стивен Дуглас (от северных) и Джон Брекинридж (от южных) по сути открывшие дорогу Линкольну в Белый Дом.

Но историю пишут победители, а потому вернемся к Честному Эйбу. 1860 год. Он кандидат от Республиканской партии США. Каков краеугольный камень его программы? Его партия официально выступает за отмену рабства, а вот Линкольн еще в 1858
году произносит свою знаменитую речь – «Дом разделенный»: «Дом, разделенный изнутри, не может существовать…Я полагаю, что наша система правления на половину «за», наполовину «против» рабства, рано или поздно развалится…Я не ожидаю, что союз штатов самораспустится, я не ожидаю, что дом обрушится, но я ожидаю, что он перестанет быть разделенным, он будет тотально либо одни, либо другим». Глупо ожидать, что прочащий себя на высокие посты политик (а уже тогда он боролся за кресло в Сенате) при игре с нулевой суммой будет ждать проигрыша для себя и своей партии. А значит, речь идет о «все или ничего» с желанием оставить это «ничего» для Юга.

Итак, вечер 6 ноября 1860 года, все с придыханием ждут результатов выборов. Побеждает Линкольн. В ответ южные штаты голосуют ногами: Южная Каролина, Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия и Луизина только за первые два месяца после избрания вышли из состава США. А ведь Линкольн еще даже не поклялся на Библии.

Вообще, если говорить честно, этот поступок был сделан не совсем сгоряча. Южане, естественно, могли предвидеть подобный исход выборов и еще до них во властных кругах Юга широко обсуждались идеи сецессии. Эти идеи по инициативе губернатора Южной Каролины еще в октябре 1860 года были превращены в тайные договоренности о совместном выходе из состава Союза в случае победы республиканцев (только тс-с-с).

Но, вернемся обратно. 4 февраля представители этих шести штатов на конвенте в Монтгомери провозгласили создание Конфедерации и избрали собственного президента. Пока Техас был на пути в Конфедерацию, все ждали реакции Вашингтона. И она последовала. Словами Линкольна: «У меня нет намерения ни прямо, ни косвенно вмешиваться в регулирование рабства там, где оно уже существует». Что ж, все правильно, кому интересны права каких-то там негров, когда отложились целых семь (Техас все еще на подходе в Конфедерацию, но уже не в Союзе) штатов. «Отсюда следует, что ни один из штатов не вправе сугубо по собственной инициативе выйти из Союза, что принимаемые с этой целью решения и постановления не имеют юридической силы и акты насилия, совершенные в пределах любого штата (или штатов), направленные против Правительства Соединенных Штатов, приобретают в зависимости от обстоятельств повстанческий или революционный характер», говорит в своей инаугурационной речи Линкольн.

Вашингтон сказал свое слово. В ответ Юг провел «парад суверенитетов». За весну и лето 1861 года из Союза ушли Техас, Виргиния, Арканзас, Теннеси. Это был полный крах. Еще год назад такого не мог себе представить ни один американец!
Вместе с территориями стали уходить и люди. У Линкольна даже возникла проблема с формированием кабинета, т.к. южане-демократы стали пачками уезжать в свои родные земли и северяне, отчасти, все-таки, получили, что хотели – 80 % управляемых когда-то демократами постов, заняли республиканцы.

Тем временем на южной территории оставалось несколько точек сопротивления северян. Одной из них стал знаменитый форт Самтер, ставший личным «Сараево» Линкольна. Именно в нем прозвучал тот самый первый выстрел, и именно с него 12 апреля 1861 года началась Американская Гражданская война.

Прежде чем обращаться к истории любой войны надо осознать, что историю делают люди. А войну тем более. И на вопрос как сильно отличался Север от Юга, а люди Севера от людей Юга, справедливо утверждение, что эти две территории были анклавами двух совершенно разных культур, и война между ними были обусловлена не только экономическими и политическими противоречиями, но и культурными и даже более того – цивилизационными различиями.

Разберем и дадим краткое описание различий представителей обеих враждующих сторон.

Для начала, коснемся состава обеих армий. Для Юга было характерно относительно малое количество эмигрантов. Основной офицерский состав – плантаторы, которые, к слову, были неплохо образованы в военном плане (многие из них закончили престижнейшую академию Вест-Поинт). Основной солдатский состав – мелкие фермеры. В этом они сильно отличались от северян, большинство из которых были выходцами из городов, имели различные профессии и были слабо знакомы с военной жизнью в целом. Этот факт, кстати, обусловливает серьезные поражения, которые нес Север в первые годы войны.

В армии Севера был высок процент эмигрантов – 20-25%. Предпочтение среди эмигрантов отдавалось немцам и ирландцам, в силу убеждения руководящего состава в их большей приспособленности к армейской муштре и полевым условиям несения службы. Но, все-таки, ирландцы были в приоритете, причем не только на Севере, но и на Юге (где их количество было меньше, а потому они были более ценны). Уроженцы “зеленого острова” были с детства взращены на идеях свободы и борьбы за нее, а потому с одинаковым пылом воевали как за свободу от Союза (на Юге), так и за свободу рабов (на Севере).

Что касается общих бытовых вопросов, то и здесь у солдат обеих армий были различия. Общеизвестно, что для южанина был характерен образ этакого рыцаря в сияющих доспехах со всем остальным набором клише. Они боролись за честь – свою и своей земли. Для лидеров южан была характерна высокая религиозность. Президент Дэвис и генерал Ли, к примеру, даже во время войны объявляли дни поста и молитвы. Что сильно отличало их от того же Линкольна, который был известен своим прохладным отношением к церкви, а в частных беседах даже издевавшимся над различными проявлениями религиозности.

Поведение южан на поле боя также резко отличалось. В отличие от янки, джонни воевали за свою землю и потому действовали с большим энтузиазмом, лихостью и неким “наплевательским отношением к жизни”, что позволяло им компенсировать малочисленность армии вплоть до самой капитуляции. Интересен также то, какони шли в бой. Если северяне, наступая, выкрикивали стандартное “ура”, то у южан это был, так называемый “Крик мятежников” (“Rebel yell”), описанный почти всеми исследователями войны. Этот крик наводил ужас среди рядов янки, слыша этот дикий, громкий и пронизывающий возглас, многие (особенно не опытные) солдаты пускались в бегство, даже не достигнув штыков противника.

Касаясь различий армий Севера и Юга, необходимо также отметить и различные причины для войны, которые сами солдаты для себя находили (ведь понятно же, то, что говорят с трибуны политики и то за что идут умирать солдаты, суть разной природы). И, надо сказать, северяне себя почти не обманывали, считая, что идут воевать за сохранение союза (а уж, по каким причинам этот союз стоит сохранить – оставим политикам), а не за освобождение чернокожего угнетаемого населения (и, в самом деле, войны “за демократию” оставим для века двадцать первого). Для южан же все очевидно – здесь никакого секрета нет. Джонни шли сражаться за освобождение земли, родной для них и их семей, популярной среди населения было желание “изгнать чужаков” коими они считали янки. И, наконец, стоит упомянуть, что южное общество очень боялось вхождения в него миллионов необразованных негров, которые только два поколения назад были привезены на континент из джунглей Африки. Показательно письмо одного из конфедератов своему другу: «Ты знаешь, что я бедный человек, не имеющий собственности, которая, как говорят, стала причиной этой войны. Но у меня есть жена и несколько детей, которых я хочу вырастить в гордости и уверенности, что они не будут уравнены в правах с африканской расой».

В заключение приведу воспоминание одного полковника той войны. Незадолго до начала гражданского конфликта, но уже после отложения первых шести штатов, в Вашингтон прибыл делегат от штата Виргиния – полковник Дж.Болдуин. Целью полковника были переговоры с Линкольном по поводу недавних событий и вопроса будущего страны. Виргинцы, еще при ратификации Конституции (то есть давно) оставили за собой право выхода из состава союза, на всякий будущий случай. На частной встрече, во время переговоров, полковник довел до сведения президента, что Виргиния останется в союзе, при условии не применения федеральным правительством силы в отношении отложившихся штатов.

Но было уже поздно. Линкольн уже начал действовать. Втайне ото всех (и даже члены Конгресса этого не знали) 1 апреля 1861 года президент направил эскадры кораблей к форту Самтер.

Поэтому своему собеседнику Линкольн мог ответить только так: “А что я могу еще сделать с этими людьми из Монтгомери? Должен ли я позволить продолжать делать то, что они делают?”

Болдуин ответил: “Да, сэр, до тех пор, пока они мирным путем не вернуться обратно”

На что Линкольн с изумлением спросил: “И позволить им открыть Чарльстон и прочие порты для ввоза по их десятипроцентным пошлинам? Что же тогда станет с моими доходами?”

Виргиния вышла из состава США 7 мая 1861 года.

продолжение следует…