Угрозы экономической безопасности России...

Угрозы экономической безопасности России, связанные с реализацией США своих геостратегических интересов в экономической сфере

Мрищук А.А., Руководитель Департамента безопасности и режима Дивизиона "Генерации Урала" ЗАО "КЭС Холдинг"

***

В статье утверждается, что расширение геополитической зоны влияния США на постсоветском пространстве осуществляется в целях обеспечения собственных экономических интересов, прежде всего в сфере энергетики и доступа к природным ресурсам. Геополитические цели России и США в экономической сфере несовместимы: реализация экономических интересов США объективно предполагает поощрение дезинтеграционных процессов и разрушение сложившихся экономических, социальных и культурных связей среди стран-членов СНГ, вытеснение российского бизнеса из стран Закавказья и Центральной Азии, ограничение возможностей выхода России на мировой рынок как конкурентоспособной экономической державы, что непосредственно создает разноплановые угрозы экономической безопасности России.

Ключевые слова: экономическая безопасность, США, энергоресурсы, Северный морской путь, Арктика.

***

Американская экономическая политика, будучи основанной на геополитических установках руководства США, обусловлена состоянием и перспективами развития американской экономики, а также нарастающей тенденцией ее зависимости от мировых сырьевых природных ресурсов и необходимостью обеспечения их безопасной транспортировки и потребления.

Сущность этой политики недвусмысленно обозначена в заявлении бывшего Президента США Б.Клинтона, сделанного им еще в 1995 г. при формулировании стратегии национальной безопасности США: американская экономическая политика должна обеспечивать «свободную торговлю… и свободный и равноправный доступ США к зарубежным рынкам» [1]. Очевидно, что этот тезис предполагает обеспечение политического, а при необходимости и военного контроля над мировыми ресурсами и транспортными путями к ним, т.е. неограниченную экономическую экспансию США везде, где есть американские интересы.

В современных условиях экономическая мощь США не имеет себе равных в мире. ВВП США составляет около 20% от общемирового, при этом на долю США приходится 41% производства высокотехнологической продукции. На образование и НИОКР США расходуют более 50% суммарных затрат стран G8. Америка производит 55% мировой аэрокосмической продукции, 34% компьютерного и 25% телекоммуникационного оборудования. По темпам экономического роста (3-4%) США опережают страны Евросоюза и Японию [2].

В то же время американская экономика в последние десятилетия подвергается серьезным испытаниям, о чем свидетельствует тот факт, что происходит неуклонное сокращение доли США в мировом валовом продукте. Так, за период с 1945 по 1995 г. доля США в мировом валовом продукте сократилась почти вдвое: с 50% до примерно 25%, а в 1998 г. она составила 23%. Эта тенденция сохраняется и в начале XXI в. В мировой финансовой системе США стали самым крупным должником. Неуклонно растущий дефицит платежного баланса неизбежно увеличивает внешний долг США, объем которого к 2000 г. достиг свыше 1,5 трлн долл. В качестве реального конкурента американскому доллару действует евро, что способствует подтачиванию такой привилегии США, как возможность кредитовать американскую экономику за счет обращения доллара за рубежом [3].

Следует отметить, что усиление диспропорции между реальным объемом американской экономики в мире и объемом долларовой массы в международных валютно-финансовых расчетах, явное несоответствие объемов производства уровню потребления в США явилось одним из основных факторов, спровоцировавших мировой финансово-экономический кризис в 2008 г.

Также возрастает энергетическая зависимость США от импорта энергоресурсов. По мнению экспертов, США являются крупнейшим в мире потребителем нефти (29%), и таким они останутся и к 2030 г. (свыше 1,2 млрд тонн в год, или около 21%). Больше половины потребляемой нефти США импортируют (к 2030 г. доля импорта увеличится до 60-65%) [4]. Так, например, если в 1973 г. США производили в сутки 9,2 млн баррелей и импортировали 3,2 млн баррелей, то в 1999 г. эти показатели составили 5,9 млн и 8,6 млн соответственно [5].

Рост потребления энергоресурсов в начале ХХI в. в США происходит на фоне сохранения общей тенденции роста энергопотребления в целом на планете. Только за последние 10 лет энергопотребление в мире увеличилось на 11%. За 30 лет (с 1971 по 2000 г.) оно выросло почти на 84% - с 5,0 до 9,2 млрд тонн в нефтяном эквиваленте (н.э.). По оценкам ряда экспертов, в предстоящие 30 лет оно возрастет еще на 60-70%, с темпом роста 1,7-2,0% в год. При этом нефть продолжит доминировать над другими видами топлива, хотя наиболее высокими темпами будет расти спрос на газ (около 2,4% ежегодно). Прирост потребления нефти и газа в мире за эти 30 лет составит около 2,2 млрд тонн н.э. по каждому из этих видов сырья (для сравнения: за предыдущие 30 лет - с 1971 по 2000 г. прирост потребления нефти составил 1,1 млрд тонн и газа - 1,2 млрд тонн н.э. [4].

Поэтому в обозримом будущем основными направлениями геостратегии США в экономической сфере будут оставаться такие как:

а) взятие под жесткий контроль основных регионов добычи нефти и газа, а также узловых участков нефтяных и газовых коммуникаций;

б) недопущение в эти районы своих экономических конкурентов;

в) перестройка энергетического мирового рынка таким образом, чтобы на нем главенствующую роль играли покупатели, а не продавцы нефти, газа и других ресурсов [6].

Обеспечение стабильного доступа к углеводородным ресурсам являлось и является одним из приоритетов внешней политики США, а потому энергетическая политика занимает одно из центральных мест в системе внешнеполитических действий США, что несет в себе осложнения в отношениях с Россией на Кавказе и в Центральной Азии [7]. Дело в том, что долговременные интересы США, ведущих борьбу за сохранение за собой глобальной гегемонии, лежат в сфере обеспечения контроля над мировыми энергетическими ресурсами и территорией. А поскольку эти районы расположены, прежде всего, на евразийском континентальном массиве, представленном, главным образом, Россией и странами, которые традиционно входят в сферу российского политического и экономического влияния, то становится очевидным противоречие между экономической политикой США и национальными интересами Российской Федерации.

Рассматривая геостратегию США в экономической сфере, необходимо отметить, что ее реализация наиболее ярко проявилась в период президентства Дж.Буша-младшего и получила среди некоторых экспертов название «Стратегия Чейни» по имени вице-президента США Дика Чейни, который являлся ведущим ее идеологом и проводником.

Суть этой стратегии заключалась в том, что внешняя политика США основана на установлении прямого глобального контроля над энергоресурсами (основными нефтяными регионами мира и основными месторождениями природного газа) с помощью наиболее крупных американских или связанных с США частных нефтяных компаний-гигантов - «ChevronTexaco» или «ExxonMobil», «BP» или «Royal Dutch Shell», продвижение которых должно быть обеспечено как политическими, так и силовыми методами.

Об этом красноречиво свидетельствует подготовленный и опубликованный в сентябре 2000 г. (во время предвыборной кампании Буша) Р.Чейни вместе с Д.Рамсфелдом, П.Вулфовицем и другими неоконсерваторами, кто позднее вошел в 2001 г. в администрацию Буша, политический доклад «Перестраивая защиту Америки». Этот доклад призвал будущего президента найти подходящий повод для объявления войны Ираку, чтобы его оккупировать и получить прямой контроль над вторыми по величине запасами нефти на Ближнем Востоке. В докладе откровенно заявлялось: «В то время как незавершенный конфликт с Ираком уже обеспечивает необходимое обоснование, необходимость в существенном американском силовом присутствии в (Персидском) Заливе превосходит частный вопрос о режиме Саддама Хусейна» [8].

Поэтому среди большинства политологов и экспертов не вызывает сомнения тот факт, что «идеалы демократии», принесенные в Ирак военной силой США и их союзников, на самом деле имеют «нефтяное происхождение», о чем, кстати, прямо заявил бывший глава Федеральной резервной системы США Алан Гринспен, назвав в качестве истинной причины вторжения в Ирак «поход за нефтью» [4; 9, С. 66; 10]. Иначе говоря, война в Ираке - это не что иное как силовой вариант реализации геостратегических устремлений США по обеспечению собственной энергетической безопасности.

Ущерб экономической безопасности России, ее крупнейшим нефтяным кампаниям в результате агрессии США и их союзников против Ирака впечатляет. В первую очередь следует обратить внимание на то обстоятельство, что одним из первых решений администрации США после оккупации Ирака стало аннулирование контрактов, заключенных иностранными нефтегазовыми компаниями с режимом Саддама Хусейна.

По оценкам экспертов, подтвержденным Минэкономики России, упущенная выгода российской стороны от нереализованных контрактов достигает 30 млрд долл. США [4]. Если учесть также ущерб, наступивший в итоге срыва поставок оборудования, материалов, продовольствия, медикаментов, которые осуществляли свыше сотни предприятий России, а также списание долга Ирака перед Россией (решение об этом принималось ведущими странами мира под давлением США), то становится ясно, что реализация только одного геостратегического сценария США по обеспечению своей энергетической безопасности принесла России вполне ощутимые экономические потери.

В этом же ряду следует расценивать стратегические действия США относительно региона Каспия. Каспийский регион является важным стратегическим звеном между Севером и Югом - Россией и Персидским заливом, а также источником снабжения нефтью и газом рынков Европы на западе и юго-восточных стран на востоке. Он находится в центре многих геометрических и геополитических построений, одним из которых является «стратегический энергетический эллипс» [11], включающий Каспийское море и Персидский залив как два крупнейших углеводородных резервуара [12, С. 7].

В значительной мере именно по соображениям обеспечения энергетической безопасности еще в начале 1990-х гг. этот регион официально был провозглашен зоной стратегических интересов США. Дж.Бейкер особо подчеркивал: «В XXI веке каспийская нефть может иметь такое же значение для индустриального мира, какое сегодня имеет нефть Персидского залива» [13].

Конкретные действия политического руководства США свидетельствуют, что американцами многое уже делается для установления контроля над нефтегазовыми ресурсами Каспия, начиная от нагнетания политической обстановки в Закавказье и заверения лидеров прикаспийских государств в готовности оказать любую помощь в ликвидации «зависимости от России» и заканчивая лоббированием прокладки соответствующих трубопроводных проектов в обход российской территории.

Бывший посол США в Азербайджане Стивен Манн достаточно емко сформулировал американскую идею создания новой архитектуры трубопроводов, которая бы являлась частью энергетического коридора Восток-Запад, но в обход России: «российской нефти - да, российским трубопроводам - нет» [12, С. 7].

В основе этой идеи лежит стремление США обеспечить американским и западноевропейским компаниям бесперебойный доступ к месторождениям нефти и газа в прикаспийских государствах и государствах Центральной Азии, что позволит снизить зависимость Запада от ближневосточной нефти, установить в грядущем десятилетии более низкие цены на энергоресурсы [14], но самое главное - уменьшить зависимость стран Центральной Азии и Кавказа от России и вовлечь их в международные экономические и политические системы, в которых доминируют США [15].

Изменение существующих путей транспортировки нефти и газа из региона Каспия таким образом, чтобы новые маршруты не проходили по российской территории, с одной стороны, дает возможность США управлять этим регионом, а с другой стороны, наносит непосредственный вред экономическим интересам России, которая утрачивает свое экономическое и, соответственно, политическое влияние на прикаспийские государства, лишаясь возможности получения доходов от прокачки нефти через свою территорию. Иными словами, конечная цель США в «борьбе за независимость стран Центральной Азии и Кавказа» от России заключается в усилении процессов дезинтеграции на постсоветском пространстве.

По этой причине в 1999 г. появился нефтепровод «Баку - Супса», который является альтернативой нефтепроводу Баку - Новороссийск и проходит по территории Грузии с дальнейшей транспортировкой нефти в черноморские порты Турции (Самсун и Фракио), Болгарии (Бургас) и Украины (Одесса). Затем возник проект «Баку - Тбилиси - Джейхан» (запущен в эксплуатацию в 2006 г.), рассматриваемый как основной трубопровод по перекачке нефти в обход российской территории. На очереди следующий проект США - газопровод «Набукко» протяженностью в 3,3 тыс. километров, который должен пройти, минуя Россию, по территории Азербайджана, Турции, Болгарии, Румынии, Венгрии, Австрии и соглашение о постройке которого подписано 13.07.2009 в Анкаре руководителями указанных стран.

И, несмотря на то, что с экономической точки зрения такие грандиозные проекты, как уже построенный трубопровод «Баку - Тбилиси - Джейхан» и проектируемый газопровод «Набукко», представляются весьма сомнительными, т.к. их наполняемость нефтью и газом является призрачной, американцы и их европейские союзники настойчивы в своем стремлении «обойти» российскую территорию. В связи с этим большинством аналитиков разделяется мнение, что нефтепровод «Баку - Джейхан» и газопровод «Набукко» преследуют одну единственную цель: обеспечить жесткое присутствие Вашингтона в Каспийском регионе и изолировать Россию от путей экспорта нефти и газа, что в конечном итоге усиливает нестабильность в кавказском и центральноазиатском регионах.

При этом американцы удачно манипулировали на протяжении ряда лет оценками запасов углеводородов Каспия: в начале 90-х гг. США оценивали запасы каспийской нефти примерно в 100-150 млрд баррелей (13-20,5 млрд тонн), в 1998 г. Госдепартамент США оценивал «доказанные и возможные» запасы нефти Каспийского региона уже в размере 178 млрд баррелей (24,3 млрд тонн), стоимость которых составляет фантастическую цифру - около 4 трлн долл. Затем объемы запасов нефти в Каспийском бассейне в оценках американских чиновников «выросли» до 200 млрд баррелей. И хотя на сегодняшний день, по самым оптимистичным прогнозам, нефтяные запасы Каспийского бассейна не превышают 3-4,5 млрд тонн, США не намерены отказываться от своего куска в отношении Каспийского региона [12, С. 28-29].

Дело в том, что США рассматривают Каспийский регион как стратегический резервный бассейн углеводородов, т.е. запасы каспийской нефти и каспийского газа должны служить «долгосрочным поставкам в США» [7]. Этим объясняется то, что, активно вступив в борьбу за каспийские углеводороды в середине 1990-х гг., американские компании не считали первоочередной задачей ее скорейшую добычу, т.к. предполагалось, что углеводородное сырье приобретет важнейшую роль лет через 20, т.е. примерно в 2006-2012 гг. [16], что, собственно, и происходит. Поэтому от того, в чьих руках в ХХI в. будет находиться контроль над энергоресурсами Каспийского углеводородного бассейна, во многом зависит геополитическая ситуация в будущем как на евразийском континенте, так и в мире в целом.

Подтверждение этому можно легко найти в словах З.Бжезинского, который писал: «Клинтон заслуживает признания за инициативу, которая впоследствии стала препятствием для возрождения российского империализма. Таким препятствием является спонсируемый Соединенными Штатами нефтепровод Баку - Джейхан. Смысл этого нефтепровода в том, чтобы дать Западу прямой доступ к каспийской и среднеазиатской нефти» [17].

Необходимо отметить, что обеспечение контроля над основными транспортно-коммуникационными путями и трубопроводами кавказского и центральноазиатского регионов имеет важнейшее экономическое и внешнеполитическое значение для России. Энергетическая безопасность выступает как основа сохранения и усиления влияния России на постсоветском пространстве, что идет вразрез с интересами США. Это ключевой механизм противовеса усилению позиций США на постсоветском пространстве.

Россия занимает одно из лидирующих мест в мире по добыче нефти и газа. К 2020 г. в соответствии с Энергетической стратегией России добычу нефти в стране намечается увеличить до 450-520 млн тонн/год, а экспорт должен составить 300-350 млн тонн нефти и свыше 250 млрд кубометров газа в год [18]. В мировом производстве топлива и энергии на долю России приходится 23% добываемого газа, около 10% нефти (включая газовый конденсат), почти 6% угля и 6% электроэнергии. К тому же Российская Федерация обладает огромным ресурсным потенциалом: располагая 3% населения и 13% территории мира, она имеет 12-13% прогнозных топливно-энергетических ресурсов, в том числе более 12% разведанных запасов нефти, более 30% запасов газа, более 11% разведанных запасов угля [19].

В современных условиях Россия заинтересована в расширении экспорта нефти и газа, т.к. бесперебойные поставки энергоресурсов дают возможность получить средства, столь необходимые для экономического развития страны и освобождения ее экономики от зависимости от «сырьевой иглы». На сегодняшний день экспорт энергоресурсов обеспечивает более 50% доходной части федерального бюджета, 70% стоимости всего экспорта и валютной выручки, 100% наполняемости Резервного фонда и Фонда благосостояния.

Такое или близкое к нему положение сохранится на длительную перспективу даже при серьезном продвижении процесса диверсификации российской экономики. Соответственно понятие энергетической безопасности для России образует «тройственность» гарантий: бесперебойность поставок со стороны стран-производителей; надежность транспортировки со стороны стран, по территории которых она осуществляется; неизменность спроса со стороны стран-потребителей [9, С. 144-145].

Поэтому энергетическая стратегия США, направленная на установление безраздельного контроля над уже имеющимися и вновь строящимися трубопроводами для прокачки нефти и газа из Каспийского и Центральноазиатского региона, непосредственно создает угрозы экономической безопасности России, способствует тому, чтобы Россия выполняла всего лишь роль поставщика сырья, т.к. проектируемые пути транспортировки энергоресурсов с Каспия и из Центральной Азии в обход России существенно снизят ее возможности влиять на ситуацию на рынке энергоресурсов [20].

В этой связи становится понятной пропагандистская шумиха в американской прессе всякий раз, как только Россия пытается защитить свои экономические интересы в сфере энергетики. Например, большинство влиятельных американских газет во время газового конфликта России и Украины зимой 2009 г. безапелляционно обвинило «хищническую Россию» в стремлении «установить господство над Украиной» и «ослабить прозападное правительство в Киеве». «Путинский режим явно намеревается использовать зависимость Европы от российских энергоносителей для воплощения своей имперской, антизападной геополитической программы, - гласит редакционная статья «Холодная война Владимира Путина» в газете «The Washington Post». - Настоящая цель российского премьер-министра - реализация агрессивной российской стратегии по использованию своего энергетического экспорта для раскола Европы и подрыва ситуации в тех странах, которые Москва по-прежнему считает своими законными вассалами» [21].

В долгосрочном плане экономическая стратегия США в отношении России состоит в том, чтобы «дать отпор стремлениям России по монополизации доступа в постсоветское пространство» [22], т.е. добиться максимальной дезинтеграции на постсоветском пространстве, усилить экономическую роль в СНГ иностранных компаний, добиться переориентации политической элиты стран СНГ на США и Евросоюз, что может привести к потере Россией рынков сбыта в значительной части стран-участниц СНГ.

Поэтому США предпринимают усилия для того, чтобы не только нефтяные и газовые трубопроводы, но и все иные наиболее значимые евроазиатские транспортные артерии пролегали вне территории России, поскольку они способны являться эффективным инструментом влияния и позволяют частному капиталу создать достаточно сильные позиции в странах Центральной Азии и Закавказья.

Так, в 1993 г. на конференции министров труда и транспорта в Брюсселе при участии лидеров восьми стран Закавказья и Центральной Азии при поддержке Вашингтона возник проект Евросоюза ТРАСЕКА - транспортный коридор Европа - Кавказ - Центральная Азия, к которому позднее присоединились Украина, Молдова и Монголия. Этот международный комплексный транспортный коридор будет пролегать вдоль южных границ России в обход российских коммуникаций. В поддержку проекта был подписан целый ряд межгосударственных соглашений, а затем построены и введены новые железнодорожные и автомобильные магистрали, паромная переправа Поти - Ильичевск и т.п.

Проект ТРАСЕКА в настоящее время разрабатывается и осуществляется по инициативе 14 государств и при поддержке США и Европейского Союза для соединения с существующими магистралями, ведущими в страны Азиатско-Тихоокеанского региона. При соединении коридора ТРАСЕКА с построенной магистралью Дружба (Казахстан) - Тяньцзинь (Китай) возникают контуры «Нового шелкового пути» [12, С. 49], с помощью которого усиливается «отрыв» транспортных коммуникаций стран Закавказья и Центральной Азии от российских магистральных путей.

Следует отметить, что еще в 1997 г. сенатор С.Браунбек предложил Конгрессу США законопроект «Стратегия шелкового пути», который бы обеспечил юридическую сторону реализации кавказско-азиатского транспортного коридора, с принятием которого страны Закавказья и Центральной Азии смогли бы рассчитывать на более значительные объемы экономической помощи, получить содействие в развитии сотрудничества по многим направлениям, включая укрепление институтов государства и построения гражданского общества [23].

Несомненно, что проект ТРАСЕКА задумывался США и Евросоюзом как конкурентный вариант для существующих транспортных артерий, пролегающих по территории России. Дело в том, что, по оценкам специалистов, дополнительный национальный доход, полученный за счет реализации национального транзитного потенциала России на евразийском направлении, мог составлять ежегодно 8-9 млрд долл. уже в 2007-2008 гг., а в период до 2015 г. вырасти до 20 млрд долл. в год с учетом прогнозов роста товарооборота на евразийском направлении. В этих условиях транспортные услуги должны превратиться в крупнейшую после нефтегазового сырья статью национального экспорта. Россия может получить второй крупный источник доходов от экспорта, и при этом будет в значительной мере застрахована от рисков, связанных с перспективой ухудшения конъюнктуры на мировых рынках сырья. Это создаст условия для кардинального изменения роли страны в международном разделении труда, превращения России из сырьевого поставщика Европы в евразийскую транзитную державу [24].

Однако в этом явно не заинтересованы США, чья экономическая стратегия, помимо обеспечения собственной прибыли, преследует и иную цель - всемерное сдерживание России, дабы не допустить конкурентоспособности российской экономики, ослабить существующие позиции России на мировых рынках с последующим отведением ей роли сырьевого придатка мировой экономики. Эта стратегия проявляется в различных формах - от протекционизма в вопросах экспорта стали и поправки «Джексона-Вэника» до введения санкций в отношении российских компаний, способных успешно конкурировать на рынках высокотехнологичной продукции.

Одним из направлений соперничества между Россией и США является активная политика Москвы на рынке вооружений. С 1997 по 2001 г. Россия занимала 2-е место по экспорту вооружений (17% мировых поставок). В 2001-2002 гг. Россия обогнала США (30,7%). Необходимо подчеркнуть, что одной из целей программы «Партнерство во имя мира» является окончательное вытеснение России с рынков торговли оружием как крайне неудобного конкурента, предлагающего товар более высокого качества. Ведь за принятием новых стран в НАТО должен последовать всеобъемлющий переход их вооруженных сил, оснащенных российским оружием и военной техникой, на вооружение западного производства, что, безусловно, подрывает интересы российского военно-промышленного комплекса [25].

США прямо препятствуют конкурентному экспорту России в третьи страны, часто под предлогом нераспространения якобы потенциально военных технологий, как, например, в отношении строительства с содействием России АЭС в Бушере (Иран) под угрозой применения санкций к России. При этом США, используя свое влияние в МАГАТЭ, провели в этой организации в сентябре 2003 г. резолюцию, практически перекрывающую для Ирана дальнейшие ядерные разработки, на 90% осуществляющиеся с помощью России.

Другим примером откровенно дискриминационной политики США по отношению к России является введение в 2001 г. США в одностороннем порядке повышенных ввозных пошлин на импортируемую сталь (до 30%) в интересах спасения своей неконкурентоспособной сталелитейной промышленности. Наибольший ущерб от этой протекционистской акции наряду с другими странами был нанесен России, потери которой составили до 500 млн долл. в год. При этом, вводя повышенные ввозные пошлины на импортируемые стальные изделия, США одновременно добивались от России повышенных импортных квот на ввоз из США свинины и мяса птицы. Как известно, квотирование импорта запрещено правилами ГАТТ. Неудивительно, что США не заинтересованы в скором приеме России в ВТО, ведь тогда ни о каком квотировании нельзя будет вообще говорить [26, § 584].

Несмотря на то что среди политологов и экономистов существуют различные взгляды о «плюсах» и «минусах» для России от участия в ВТО и, соответственно, о целесообразности присоединения к этой организации с учетом состояния национальной экономики, спекуляции США и их союзников по вопросу вступления России в ВТО заслуживают отдельного рассмотрения.

Формально вступление России в ВТО должно означать усиление ее торгово-политического и правового статуса в международной торговле, обеспечение условий для инновационного развития экономики, расширение возможностей для реализации собственной продукции на зарубежных рынках и увеличение возможностей удовлетворения внутреннего спроса на продукцию, в которой нуждается национальная экономика.

В соответствии с «Концепцией долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года» завершение процесса присоединения к ВТО и создание инфраструктуры полноценного участия России в ней, вступление в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) и, соответственно, усиление роли России в решении глобальных вопросов и формировании мирового экономического порядка относится к числу основных приоритетов экономической политики в области укрепления внешнеэкономических позиций России [27].

Однако стремление России вступить в ВТО наталкивается на противодействие со стороны США и ряда стран Евросоюза, которые выдвигают явно дискриминационные требования: унификации с западными внутренних цен на энергоносители, допуска на российский рынок телекоммуникационных, банковских и страховых услуг, ликвидации поддержки государством авиационной и автомобильной промышленности, сельского хозяйства, отказа от контроля за экспортом российских энергоносителей, газа и нефти, повышения внутренних цен на них, а также свободной прокачки этих энергоносителей из Средней Азии по российским трубопроводам и др. [26, § 589].

Очевидно, что выполнение этих и других требований Россией в современных условиях существенно затруднит инновационный путь развития национальной экономики и не позволит ей стать ведущей мировой державой в глобальной экономической конкуренции, надежно обеспечивающей национальную безопасность и реализацию конституционных прав граждан. Поэтому большинство экспертов сходится во мнении, что все заведомо невыполнимые условия, выдвигаемые перед Россией как условия ее вступления в ВТО, служат цели недопущения ее в эту организацию и, как итог, - снижению экономической конкурентоспособности.

Важным аспектом стратегии США в экономической сфере, реализация которой создает угрозы экономической безопасности России, являются устремления Вашингтона к установлению контроля над Арктикой.

Для России значение Арктики трудно переоценить. По Арктической зоне России проходит Северный морской путь - важнейшая транспортная магистраль, имеющая огромное значение для осуществления экономических связей между Европой и странами Азиатско-Тихоокеанского региона. По словам начальника Арктического морского пароходства С.Анисимова, Россия затратила огромные средства и усилия многих поколений на освоение Северного морского пути - национальной транспортной магистрали. Созданы промышленность и инфраструктура, мощный ледокольный флот и ледокольный транспортный флот, системы навигационно-гидрографического и гидрометеорологического обеспечения судоходства в трассе Северного морского пути [28].

Для России Северный морской путь - это единственный экономически выгодный и надежный ключ к природным кладовым Севера, Сибири и Дальнего Востока, запасы которых, по прогнозным оценкам, уже в XXI веке станут едва ли не основной сырьевой базой планеты. Отсюда вытекает стратегическое значение Северного морского пути в экономическом возрождении России как единой общенациональной транспортной и коммуникационной системы Российской Федерации в Арктике [29, 30].

Что касается экономических аспектов, то, по оценке аналитиков Запада, в настоящее время Север дает России 75% нефти, 92% газа, 76% никеля, 100% титана, 100% аммиака, значительную часть добычи золота и цветных металлов. По оценке экспертов ЕБРР, общее количество российских запасов нефти в арктическом регионе составляет примерно 10%, а природного газа - до 40% мировых ресурсов [29].

По этой причине США проводят твердую линию на завоевание фактического господства в инфраструктуре севера России. Примечательно, что последняя Директива по национальной безопасности США, подписанная Дж.Бушем в качестве президента США, была посвящена именно проблемам позиционирования США в арктическом регионе. Над ее проектом более 2 лет работали представители практически всех американских министерств и ведомств. Как отмечают эксперты, новый госсекретарь США Хиллари Клинтон в ходе утверждения ее кандидатуры в сенате США заявила, что этот документ найдет понимание и в госдепартаменте США. При этом она подчеркнула, что «вопросы Арктики будут длительное время оказывать влияние на наше коммерческое, наше экологическое, наше экономическое будущее». На этом же заседании председатель сенатского комитета по иностранным делам Джон Керри заявил, что приоритетом работы его комитета будет добиться ратификации Конвенции ООН по морскому праву в конгрессе США [31].

В этой Директиве по национальной безопасности США о региональной политике в Арктике после общих фраз о готовности Америки развивать тесное взаимодействие с другими арктическими странами, включая Россию, в таких сферах, как экология, защита биоресурсов и свобода морской навигации, прямо говорится, что главной задачей США в Арктике является всестороннее обеспечение своих «фундаментальных и широких национальных интересов». При этом особо подчёркивается, что для их отстаивания Вашингтон оставляет за собой право на любые односторонние действия, включая силовые [32].

При этом, как отмечают эксперты, скрытые подо льдами Северного ледовитого океана природные ресурсы могут стать поводом для начала серьезных экономических и политических споров между Россией и Вашингтоном. Так, США уже намерены оспорить право России на огромный участок Арктики, примыкающий к российским берегам между Чукоткой и Кольским полуостровом [33].

Изложенное свидетельствует, что расширение геополитической зоны влияния США на постсоветском пространстве осуществляется в целях обеспечения собственных экономических интересов, прежде всего в сфере энергетики и доступа к природным ресурсам. В связи с этим геополитические цели России и США в экономической сфере несовместимы: реализация экономических интересов США объективно предполагает поощрение дезинтеграционных процессов и разрушение сложившихся экономических, социальных и культурных связей среди стран-членов СНГ, вытеснение российского бизнеса из стран Закавказья и Центральной Азии, ограничение возможностей выхода России на мировой рынок как конкурентоспособной экономической державы, что непосредственно создает разноплановые угрозы экономической безопасности России.