Турция создает военную базу в Катаре...
Турция впервые в своей истории открывает заграничную военную
базу.
Во внешней политике Турции готовится знаковое событие. Власти Анкары приняли решение об открытии собственной заграничной военной базы. По сообщению национального телеканала NTV и официального правительственного издания Resmi Gazete, база будет располагаться в Катаре и иметь многофункциональный характер. Предполагается, что на ней будут размещены элитные части военно-воздушных сил Турции, силы специального назначения, а также регулярные сухопутные части.
Заявленной целью беспрецедентного в военно-политической сфере шага официальной Анкары является содействие «борьбе с международным терроризмом». Однако значимость события выходит далеко за рамки решения данной задачи.
Прежде всего, показательным является месторасположение первой зарубежной турецкой военной базы. Катар и другие прибрежные монархии Персидского залива не относятся к числу стран с максимальной террористической угрозой. Однако им принадлежит ключевая роль в динамике военно-политической ситуации во всем регионе «Большого Ближнего Востока».
Катар наряду с Саудовской Аравией во многом определяет политику Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), в который входят также Кувейт, Бахрейн, Оман и ОАЭ. В настоящее время данная организация выходит в мировые лидеры по объемам закупки вооружений. По данным Стокгольмского института исследований проблем мира (SIPRI), импорт вооружений стран ССАГПЗ в 2010-2014 годах вырос на 71% по сравнению с периодом 2005-2009 годов. Этот показатель намного превосходит соответствующие данные для других государств ближневосточного региона, которые увеличили импорт оружия за указанный период на 54%. «Посредством закупок вооружений в основном из США и Европы государства Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива стремительно расширяют и модернизируют свои вооруженные силы», - отмечает ведущий аналитик SIPRI Питер Веземан.
Однако в рамках данного союза существуют внутренние противоречия и линии противостояния – наиболее важной из которых является саудовско-катарская. По свидетельству эксперта Французского центра разведывательных исследований Алена Родье, Катар пытается проводить в регионе «собственную политику», в том числе поддерживая те силы, которые Эр-Рияд считает угрозой для собственной правящей династии (в частности, египетское движение «Братьев-мусульман»). А учитывая, что региональные амбиции Саудовской Аравии неизбежно ведут к столкновению ее интересов с Турцией – стремление Анкары к взаимодействию именно с Катаром приобретает особый геополитический смысл.
Следующий «адресат» действий Турции – США. Американское направление внешней политики Турции характеризуется ведением «двойной игры».
С одной стороны, Анкара декларирует намерение оставаться ключевым американским союзником США и НАТО в ближневосточном регионе, а с другой – стремится в практических вопросах дистанцироваться от Вашингтона и в определенной степени сблизиться с его оппонентами (в первую очередь, с Москвой и Тегераном).
Следствием подобной политики выступает рост противоречий между Анкарой и Эр-Риядом при одновременном турецко-катарском сближении. Не случайно эксперты близкого к американскому разведсообществу Национального разведывательного совета США прогнозируют, что к 2025 году «Большой Ближний Восток» может стать ареной полномасштабной гонки ядерного оружия с участием Турции и Саудовской Аравии, которые к тому времени запустят «собственные ядерные программы вооружений».
Следует также учитывать, что именно Катар является сегодня ключевым военным союзником США в регионе. Из 40 тысяч американских военнослужащих, расквартированных в странах Персидского залива, на долю Катара приходится 7500 человек. Для сравнения – в Бахрейне размещены 5000 американских военнослужащих, в ОАЭ - около 3000, еще меньше - в Саудовской Аравии и Омане. Именно в Катаре (на западной окраине столицы этого государства города Доха) расположена одна из крупнейших американских военных баз «Аль-Адид», являющаяся в настоящее время главным подобным объектом США и НАТО в регионе Персидского залива.
Активное американо-катарское военное сотрудничество начало развиваться еще в 1991 году после совместной операции против Ирака «Буря в пустыне», и его параметры были прописаны в отдельном военно-политическом договоре. А в 1999 году эмир Катара шейх Хамад обратился с просьбой к властям США прислать в страну десятитысячный элитный контингент в целях защиты правящей династии. В 2003 году на базу «Аль-Адид» из Саудовской Аравии был передислоцирован американский центр подготовки военно-воздушных операций на всем Ближнем Востоке. А в 2012 году достоянием общественности стала информация о размещенной в «засекреченном пункте» на территории Катара радарной системы американской системы ПРО, «накрывающей» не только весь Персидский залив, но и другие районы «Большого Ближнего Востока»».
Таким образом, именно Катар в настоящее время является центром новой формирующейся в регионе военно-политической системы, и неудивительно, что Турция стремится обеспечить там собственное присутствие.
А политической базой подобной политики выступает концепция неоосманизма, предусматривающая восстановление и укрепление позиций Турции далеко за пределами современных границ этой страны. Убежденным приверженцем данной идеи является нынешний президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, а ее корни и значение хорошо отразил один из ведущих турецких аналитиков Суат Киниклиоглу. Он подчеркивает, что данная концепция стала следствием неспособности прочих идейно-политических доктрин в Турции выработать «секулярную этику» и моральный кодекс, отвечающие как потребностям турецкого общества, так и требованиям и возможностям «всеобъемлющей и всепроникающей глобализации».
К слову, аналогичное активное укрепление позиций Турции в различных сферах прослеживается на Балканах и в других районах евразийского пространства. По образному выражению французского политолога Ксавье Бугареля, в то время как другие мусульманские страны видят в Балканах, по сути, «символический факт», турецкая дипломатия вырабатывает свою балканскую политику на основе весьма конкретных элементов. Так, создание по инициативе Турции в 1995 году Евразийского исламского совета, объединяющего мусульманские общины Балкан, Кавказа и Средней Азии, стало ответом Анкары на создание при активной поддержке со стороны Саудовской Аравии Исламского совета для Восточной Европы под крылом Всемирной исламской лиги. А когда в 1996 году Турция организовала международную конференцию в целях сбора средств для вооружения и обучения правительственной армии Боснии и Герцеговины, в ее работе (а также в финансировании соответствующих проектов) отказалась принимать участие именно Саудовская Аравия – несмотря на попытки США погасить скандал.
И еще одно немаловажное обстоятельство. Информация о решении правительства Турции разместить в Катаре собственную военную базу появилась в турецких средствах массовой информации спустя два дня после проведения в стране парламентских выборов. По имеющейся информации, это не случайно, и преследует цель послать недвусмысленный сигнал турецким друзьям и врагам о преемственности внешнеполитического курса страны вне зависимости от конфигурации новой правящей коалиции. Подобный сигнал весьма уместен, учитывая появившиеся в мировых СМИ комментарии о якобы «разгромном поражении» Партии справедливости и развития во главе с идеологом доктрины неоосманизма Ахметом Давутоглу. Как отметила в этой связи турецкая газета Yenicag, считать количество голосов, набранных Партией справедливости и развития, «разгромом» весьма обманчиво, особенно с точки зрения планов оппозиционных политических сил на будущее. Этим силам следует «детально разобраться» в том, почему на выборах, к которым партия, 13 лет пребывающая у власти, подошла со столь серьезными амбициями, ей практически удалось сохранить голоса, набранные на муниципальных выборах 2014 года, и удержать 85% избирателей, голосовавших за нее на всеобщих выборах 2011 года.
Ну и, наконец, не следует недооценивать энергетическую составляющую решения Турции развивать взаимодействие с Катаром.
В нынешней конфигурации энергопотоков именно сжиженный газ с катарских месторождений выступает в качестве одной из угроз существующему балансу поставок из Прикаспийского региона и Средней Азии. Имеющаяся информация позволяет говорить о том, что турецкая военная база в Катаре имеет в качестве одной из «боевых задач» стремление держать под контролем власти этой страны с тем, чтобы удерживать их от антитурецких шагов, способных лишить Анкару столь важной для нее роли ключевого регулятора действующих и перспективных маршрутов транспортировки энергоресурсов. «В XXI веке мировая политическая и экономическая жизнь будет строиться вокруг энергетики. С одной стороны, энергетическое уравнение будут определять растущие энергопотребности развитых стран, в частности европейских государств, и отсутствие энергоресурсов у них, с другой - наличие таких ресурсов у слаборазвитых и развивающихся стран, а также то, что через эти государства будут проходить маршруты транспортировки энергоресурсов» - пишет в этой связи турецкое издание Yeni Şafak. И Турции важно сохранить за собой роль ключевого регулятора – в том числе и силами собственных ВВС и спецназа на базе в Катаре.
newsland.com
Во внешней политике Турции готовится знаковое событие. Власти Анкары приняли решение об открытии собственной заграничной военной базы. По сообщению национального телеканала NTV и официального правительственного издания Resmi Gazete, база будет располагаться в Катаре и иметь многофункциональный характер. Предполагается, что на ней будут размещены элитные части военно-воздушных сил Турции, силы специального назначения, а также регулярные сухопутные части.
Заявленной целью беспрецедентного в военно-политической сфере шага официальной Анкары является содействие «борьбе с международным терроризмом». Однако значимость события выходит далеко за рамки решения данной задачи.
Прежде всего, показательным является месторасположение первой зарубежной турецкой военной базы. Катар и другие прибрежные монархии Персидского залива не относятся к числу стран с максимальной террористической угрозой. Однако им принадлежит ключевая роль в динамике военно-политической ситуации во всем регионе «Большого Ближнего Востока».
Катар наряду с Саудовской Аравией во многом определяет политику Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), в который входят также Кувейт, Бахрейн, Оман и ОАЭ. В настоящее время данная организация выходит в мировые лидеры по объемам закупки вооружений. По данным Стокгольмского института исследований проблем мира (SIPRI), импорт вооружений стран ССАГПЗ в 2010-2014 годах вырос на 71% по сравнению с периодом 2005-2009 годов. Этот показатель намного превосходит соответствующие данные для других государств ближневосточного региона, которые увеличили импорт оружия за указанный период на 54%. «Посредством закупок вооружений в основном из США и Европы государства Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива стремительно расширяют и модернизируют свои вооруженные силы», - отмечает ведущий аналитик SIPRI Питер Веземан.
Однако в рамках данного союза существуют внутренние противоречия и линии противостояния – наиболее важной из которых является саудовско-катарская. По свидетельству эксперта Французского центра разведывательных исследований Алена Родье, Катар пытается проводить в регионе «собственную политику», в том числе поддерживая те силы, которые Эр-Рияд считает угрозой для собственной правящей династии (в частности, египетское движение «Братьев-мусульман»). А учитывая, что региональные амбиции Саудовской Аравии неизбежно ведут к столкновению ее интересов с Турцией – стремление Анкары к взаимодействию именно с Катаром приобретает особый геополитический смысл.
Следующий «адресат» действий Турции – США. Американское направление внешней политики Турции характеризуется ведением «двойной игры».
С одной стороны, Анкара декларирует намерение оставаться ключевым американским союзником США и НАТО в ближневосточном регионе, а с другой – стремится в практических вопросах дистанцироваться от Вашингтона и в определенной степени сблизиться с его оппонентами (в первую очередь, с Москвой и Тегераном).
Следствием подобной политики выступает рост противоречий между Анкарой и Эр-Риядом при одновременном турецко-катарском сближении. Не случайно эксперты близкого к американскому разведсообществу Национального разведывательного совета США прогнозируют, что к 2025 году «Большой Ближний Восток» может стать ареной полномасштабной гонки ядерного оружия с участием Турции и Саудовской Аравии, которые к тому времени запустят «собственные ядерные программы вооружений».
Следует также учитывать, что именно Катар является сегодня ключевым военным союзником США в регионе. Из 40 тысяч американских военнослужащих, расквартированных в странах Персидского залива, на долю Катара приходится 7500 человек. Для сравнения – в Бахрейне размещены 5000 американских военнослужащих, в ОАЭ - около 3000, еще меньше - в Саудовской Аравии и Омане. Именно в Катаре (на западной окраине столицы этого государства города Доха) расположена одна из крупнейших американских военных баз «Аль-Адид», являющаяся в настоящее время главным подобным объектом США и НАТО в регионе Персидского залива.
Активное американо-катарское военное сотрудничество начало развиваться еще в 1991 году после совместной операции против Ирака «Буря в пустыне», и его параметры были прописаны в отдельном военно-политическом договоре. А в 1999 году эмир Катара шейх Хамад обратился с просьбой к властям США прислать в страну десятитысячный элитный контингент в целях защиты правящей династии. В 2003 году на базу «Аль-Адид» из Саудовской Аравии был передислоцирован американский центр подготовки военно-воздушных операций на всем Ближнем Востоке. А в 2012 году достоянием общественности стала информация о размещенной в «засекреченном пункте» на территории Катара радарной системы американской системы ПРО, «накрывающей» не только весь Персидский залив, но и другие районы «Большого Ближнего Востока»».
Таким образом, именно Катар в настоящее время является центром новой формирующейся в регионе военно-политической системы, и неудивительно, что Турция стремится обеспечить там собственное присутствие.
А политической базой подобной политики выступает концепция неоосманизма, предусматривающая восстановление и укрепление позиций Турции далеко за пределами современных границ этой страны. Убежденным приверженцем данной идеи является нынешний президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, а ее корни и значение хорошо отразил один из ведущих турецких аналитиков Суат Киниклиоглу. Он подчеркивает, что данная концепция стала следствием неспособности прочих идейно-политических доктрин в Турции выработать «секулярную этику» и моральный кодекс, отвечающие как потребностям турецкого общества, так и требованиям и возможностям «всеобъемлющей и всепроникающей глобализации».
К слову, аналогичное активное укрепление позиций Турции в различных сферах прослеживается на Балканах и в других районах евразийского пространства. По образному выражению французского политолога Ксавье Бугареля, в то время как другие мусульманские страны видят в Балканах, по сути, «символический факт», турецкая дипломатия вырабатывает свою балканскую политику на основе весьма конкретных элементов. Так, создание по инициативе Турции в 1995 году Евразийского исламского совета, объединяющего мусульманские общины Балкан, Кавказа и Средней Азии, стало ответом Анкары на создание при активной поддержке со стороны Саудовской Аравии Исламского совета для Восточной Европы под крылом Всемирной исламской лиги. А когда в 1996 году Турция организовала международную конференцию в целях сбора средств для вооружения и обучения правительственной армии Боснии и Герцеговины, в ее работе (а также в финансировании соответствующих проектов) отказалась принимать участие именно Саудовская Аравия – несмотря на попытки США погасить скандал.
И еще одно немаловажное обстоятельство. Информация о решении правительства Турции разместить в Катаре собственную военную базу появилась в турецких средствах массовой информации спустя два дня после проведения в стране парламентских выборов. По имеющейся информации, это не случайно, и преследует цель послать недвусмысленный сигнал турецким друзьям и врагам о преемственности внешнеполитического курса страны вне зависимости от конфигурации новой правящей коалиции. Подобный сигнал весьма уместен, учитывая появившиеся в мировых СМИ комментарии о якобы «разгромном поражении» Партии справедливости и развития во главе с идеологом доктрины неоосманизма Ахметом Давутоглу. Как отметила в этой связи турецкая газета Yenicag, считать количество голосов, набранных Партией справедливости и развития, «разгромом» весьма обманчиво, особенно с точки зрения планов оппозиционных политических сил на будущее. Этим силам следует «детально разобраться» в том, почему на выборах, к которым партия, 13 лет пребывающая у власти, подошла со столь серьезными амбициями, ей практически удалось сохранить голоса, набранные на муниципальных выборах 2014 года, и удержать 85% избирателей, голосовавших за нее на всеобщих выборах 2011 года.
Ну и, наконец, не следует недооценивать энергетическую составляющую решения Турции развивать взаимодействие с Катаром.
В нынешней конфигурации энергопотоков именно сжиженный газ с катарских месторождений выступает в качестве одной из угроз существующему балансу поставок из Прикаспийского региона и Средней Азии. Имеющаяся информация позволяет говорить о том, что турецкая военная база в Катаре имеет в качестве одной из «боевых задач» стремление держать под контролем власти этой страны с тем, чтобы удерживать их от антитурецких шагов, способных лишить Анкару столь важной для нее роли ключевого регулятора действующих и перспективных маршрутов транспортировки энергоресурсов. «В XXI веке мировая политическая и экономическая жизнь будет строиться вокруг энергетики. С одной стороны, энергетическое уравнение будут определять растущие энергопотребности развитых стран, в частности европейских государств, и отсутствие энергоресурсов у них, с другой - наличие таких ресурсов у слаборазвитых и развивающихся стран, а также то, что через эти государства будут проходить маршруты транспортировки энергоресурсов» - пишет в этой связи турецкое издание Yeni Şafak. И Турции важно сохранить за собой роль ключевого регулятора – в том числе и силами собственных ВВС и спецназа на базе в Катаре.
newsland.com
Комментарий ИРСИ:
Для чего Турции понадобилась военная база в Катаре? Для вхождения в антииранскую коалицию на стороне Саудовской Аравии и Израиля? Для участия в террористической деятельности против России, которую проводит королевство Саудов и Моссад? В попытках использования ваххабитского подполья в Крыму, где могут (гипотетически) находиться интересы Турции как восстановления Большого Турана? Сегодня захват территорий без дальнейшего расширения собственной торговой экспансии бессмысленнен, но и торговой экспансии в условиях снижения спроса и поделенности рынка на акторы, быть не может. Тогда какие цели может преследовать Турция в Иране, в Крыму и на Кавказе? Нефть и газ, как воздух нужные Турции!
Очевидно, что Анкара не удовлетворяется позицией страны –
транзитера российского газа, ее планы более обширны и для этих планов нужна
нефть, ибо без нефти невозможно проводить войсковые и диверсионные операции по
расширению Большого Турана, чьи цели и задачи снова бередят умы Младотурков
спустя 100 лет после турецкой и армянской катастрофы. Впрочем, Катар также
может из военной турецкой базы превратиться в нефтяную базу, снабжающую армию
нефтепродуктами. Но как на это отреагируют ОАЭ, Саудовская Аравия и Израиль,
который опасается крутых поворотов турецкой политики, и не напрасно. Надо
полагать, что крайне болезненно. Поэтому лучше торговать, чем воевать сразу на
два фронта.
Итак, Турция в Катаре рассчитывает скопировать действия
Китая в Саудовской Аравии, подмяв под себя часть нефтепромыслов королевства, и
уповает на будущую войну между Саудовской Аравией, Израилем и Ираном, где в
минусе (очень жирном) окажутся все три страны. При этом в плюсе оказывается
Турция, декларирующая свой нейтралитет, но зорко следящая за нефтепромыслами,
которые могут остаться (временно) без хозяина. Итак, военная база в Катаре –
это способ «стянуть» крохи с барского стола военного конфликта, Большой
Ближневосточной войны и в этом военном хаосе Турция надеется разыграть
собственную политическую карту по возвращению ряда территорий Большого Турана и
нефтепромыслов, что сделает Турцию настоящей Срединной империей среди
разрушенных стран Ближнего Востока.
Кстати, именно такой подход сегодня демонстрирует Китай, для
которого строительство нового Шелкового пути не является торговой экспансией,
так как сегодня все рынки поделены и «отжать» уже ничего нельзя. Но можно
поставить собственные базы, из которых после окончания войн протянуть щупальца
алчного коммивояжера, берущего все, что плохо лежит. Разве Китай собирается
вести войну в Южно – Китайском море, в Саудовской Аравии, Пакистане? Нет, но
ставит собственные базы различного назначения, где китайские торговые суда мгновенно
превращаются в военные с захватом лакомых кусков природных ресурсов. Для этого
вкладываются деньги, подкупаются чиновники и влиятельные члены правящей элиты.
Таким же путем идет и Турция, пытаясь расширить невоенное влияние в разных
регионах.
Когда гиганты политического противостояния сшибаются на
полях сражений, то небольшие, мобильные «торговые гиены» тащат крохи, но эти
крохи в итоге складываются в очень большие активы, потерянные на театрах
военных действий. России нужно помнить об этой тактике и никогда не попадаться
на сладкоречивые «обманки» китайских или турецких политиков, мечтающих за
бесценок получить то, что в будущем принесет огромные дивиденды.
Комментариев нет:
Отправить комментарий