У России есть зубодробительный ответ на аресты заграничной собственности...
перепечатал из politobzor.net
Вечером 17 июня российскую медиасферу взорвала новость об аресте в Бельгии госсобственности РФ в исполнение судебного решения по одному из дел ЮКОСа.
Тексты на информационных сайтах, написанные, словно под копирку, в одних и тех же выражениях разъясняли суть дела: бельгийские приставы распорядились-де арестовать вообще все активы, принадлежащие российским компаниям и организациям в стране, включая даже приход Русской православной церкви. «Цена вопроса» — 1,6 млрд евро, будто бы выигранных одной из компаний-наследниц ЮКОСа в Европейском суде по правам человека.
Деньги любят точность
Первый же внимательный взгляд на новость отмечал в ней противоречие.
В одном из ее абзацев сообщалось, что об аресте как таковом речь пока не идет: судебные власти Бельгии всего лишь разослали российским организациям в стране предписание — в двухнедельный срок сообщить, имеется ли среди их активов собственность Российского государства, включая долги по налогам, или не имеется. «Арест» не касался также объектов российской госсобственности, подпадающих под дипломатический иммунитет: зданий и имущества посольства и проч. Стало ясно, что с громкой новостью нужно разбираться.
И вот уже утром 18 июня последовали первые ее корректировки. Совет Европы опроверг сообщения российской прессы, будто бы решение бельгийских приставов об аресте госсобственности РФ связано с прошлогодним вердиктом ЕСПЧ (1,87 млрд евро в пользу бывших юкосовцев).
Оказалось, что бельгийцы «работают» совсем по другому судебному делу — а именно, по процессу в Постоянной палате Третейского суда в Гааге, также выигранном у России бывшими владельцами ЮКОСа в июле прошлого года. И там уже «цена вопроса» совсем другая — 50 миллиардов долларов. Но это — общая сумма, которая состоит из нескольких неравноценных компенсаций. В частности, компания Yukos Universal Limited, зарегистрированная на острове Мэн, в обеспечение прав которой и действуют сегодня бельгийцы, выиграла на том суде в Гааге «всего» 1,85 млрд долларов, что и дает искомые 1,6 млрд. евро, о которых новостники раструбили вчера. Выяснилось также, что всего в списке бельгийских приставов значатся 47 организаций, как российских, так и бельгийских, включая, например, бельгийские банки.
Так ли это страшно?
С одной стороны хвататься за голову рано: никто в Бельгии не выносит мебель из офисов наших компаний, и их счетов не закрывает (если они вообще есть, эти счета, поскольку филиалы и представительства российских организаций в этой стране вообще могут не быть юридическими лицами).
Пока мы имеем дело с простым запросом от приставов, на который подавляющее большинство из 47 фирм, скорее всего, ответит лаконично: «Собственности Российской Федерации не держим, всего доброго!». И более того, поскольку мы имеем дело не с решением ЕСПЧ, а лишь с победой нескольких частных оффшорных компаний в третейском разбирательстве, это не выльется в очередную политическую разборку с целой Европой.
С другой стороны вся эта бельгийская возня выглядит лишь первым камушком возможной лавины, которую «бывшие акционеры ЮКОСа», сами или по чьей-то доброй подсказке, готовы обрушить на Россию. И если в случае с «копеечным» вердиктом ЕСПЧ дело закончилось бы относительно быстро, то истребование 50 миллиардов долларов в судебных инстанциях по всему миру с погонями за российскими парусниками, самолетами и картинами французских импрессионистов из Пушкинского музея (вспомним печальную эпопею швейцарской фирмы Noga!) – может превратиться в долгосрочную головную боль для российских властей. Куражиться и издеваться, выставляя Россию «должником по судебным обязательствам», здесь можно очень долго.
Кто кого пересудит?
Чего же ждать? Будет ли Россия платить Невзлину и Ко или отыщет другие, менее тривиальные ходы: начиная с бесконечного затягивания процесса через судебные апелляции, и заканчивая «разговором по душам» с ключевыми фигурами противной стороны, вроде Михаила Ходорковского?
Пока Кремль не сообщает о стратегии своего поведения, над которой, без сомнения, он напряженно думал без малого год. Ясно лишь одно: сама Россия, добровольно, «платить и каяться» не собирается. Официальная позиция нашей страны известна. Она изложена на официальном сайте Минфина: выводы Третейского суда однобоки, политизированы и противоречат решению ЕСПЧ, в свое время подтвердившего уклонение ЮКОСа от налогов и законность действий российских властей. И вообще, Третейский суд «не обладал юрисдикцией» для рассмотрения такого дела, поскольку Россия, мол, не ратифицировала Договор к Энергетической хартии (на основании которого акционеры ЮКОСа истребовали себе миллиарды) и нигде не подписывалась разбираться в Гааге с «инвесторами».
Позиция понятна, но юридически сомнительна, поскольку 31 октября 2005 года, на предварительном слушании дела, РФ подписала с «наследниками» ЮКОСа соглашение, по которому согласилась рассмотреть спор в Третейском суде и разрешить его в рамках не ратифицированного Договора к Энергетической хартии. Россия добровольно явилась на этот суд и даже выбрала в 2009 году одного из трех судей, американца Стивена Швебеля, который, вместе с остальными, в итоге присудил победу Невзлину и Ко. Столь же опрометчиво поступила наша страна и с выбором адвокатов: ими оказались две «лойерские» конторы из Нью-Йорка и Техаса, которые не озаботились даже вызовом в суд свидетелей от нашей страны, способных опровергнуть фактологию обвинителей.
Ну да чего теперь об этом вспоминать! Важнее понять, что Россия делать-то будет. И здесь, в принципе, всё довольно однозначно. Россия будет судиться в ответ — выдвигая апелляции против решения каждого нового национального арбитража по всему миру, берущегося претворять в жизнь постановление Третейского суда в Гааге. Это вовсе не автоматический процесс, и дело может растянуться на годы. Об этом уже заявил и путинский помощник Андрей Белоусов: «Мы будем оспаривать эти решения и по Франции, и по Бельгии, по всем странам. Всё, что касается реализации решений гаагского суда, — мы считаем, что там был допущен целый ряд юридических неточностей, — будем, конечно, оспаривать».
России есть, чем ответить
Конечно, в ближайшие недели и месяцы казусы, аналогичные бельгийскому, могут произойти еще в ряде стран. Но и там всё может затянуться на годы.
Лично глава Group Menatep Limited Тим Осборн признавался не так давно, что процесс может занять «еще десять лет». Тот же срок назвал и немецкий инвестор Франц Зедельмайер, в свое время отсудивший у России 5млн евро в виде стокгольмского особняка. Упомянутая фирма Noga — та и вовсе не добилась ничего, и даже Федеральный апелляционный суд США отказал ей в каких-либо претензиях, заявив, что Россия не имеет перед ней никакой финансовой задолженности. Словом, пока Невзлин сотоварищи будут охотиться за крохами вроде торгпредских особняков или музейных экспонатов, Москва даже виду показывать не станет.
Да, головная боль, но не более того. «Будем судиться!», и только. Но если в какой-то из стран дело зайдет так далеко, что вместо продажи за долги какого-нибудь грошового «дома приемов» арбитражный суд постановит заблокировать деятельность серьезной российской госкомпании, — это немедленно приведет к переформатированию всей зарубежной деятельности нашего государственного бизнеса. Стоимость его активов за границей оценивается, ориентировочно, в 200 млрд долларов — и с этим шутить никто не собирается. Как и с угрозой блокировки иностранных счетов, через которые госкомпании проводят свои платежи или на которых сидят их «дочки».
В конце концов, арест собственности — оружие обоюдоострое. Стоимость иностранных активов, вложенных в российские проекты, также исчисляется десятками и сотнями миллиардов долларов. И если Запад «тронет наших», то и с его компаниями в России могут приключиться неприятности судебного характера. Понимая всё это, судебные власти западных государств наверняка трижды подумают, прежде чем удовлетворять амбиции беглых налоговых преступников.
P.S.
Как стало известно в четверг, Франция также подключилась к процессу, арестовав счета российских компаний, а также дипломатических миссий, в «дочке» государственного ВТБ.
Это признал глава банка Андрей Костин: «Наутро они [счета дипмиссий] были разморожены, но такая проблема была. Суммы незначительные, исчисляются десятками тысяч евро. Счета диппредставительств были тут же разморожены, счета российских компаний заморожены. Мы решаем эту проблему с юристами».
При этом во французском случае истцом является другая «фирма-наследница» ЮКОСа, кипрская Hulley Enterprises Limited, в пользу которой Третейский суд отсудил 39,9 млрд долларов.
Денис Тукмаков
Комментариев нет:
Отправить комментарий