Мы живем в эпоху разрыва во времени. По крайней мере в мировом контексте прошлое и настоящее больше не служат надежными путеводителями в будущее. Наши ожидания постоянно оказываются нереалистичными. Ясно, что мы довольно часто неверно оцениваем события, происходящие в мире. Поэтому нас все время удивляют некоторые тенденции и явления.
Мы не смогли предвидеть серьезные факторы, которые сформировали мир после окончания холодной войны. Распад Советского Союза и быстрое возвращение Китая в клуб богатых и влиятельных держав ошеломили всех и ввели в состояние ступора. Триумфализм, порожденный распадом СССР, вселил во многих надежду, что история достигла кульминации во всемирной победе либеральной демократии и торжестве западных ценностей. Однако попытки американцев насадить эти ценности в таких местах, как Афганистан, Египет и Ирак привели к полной анархии.
Возможно, история взяла небольшой отпуск, но затем вернулась с новой силой и энергией – по крайней мере в Восточной Европе и Восточной Азии. Европа и США снова занялись перетягиванием каната с Россией по поводу ее границ и политической ориентации соседей. Китай, Япония, Корея, Филиппины и Вьетнам принимают воинственные позы, претендуя на островки, скалы и рифы в пустых морях, которые их разделяют. Границы, утвержденные в эпоху колониализма и холодной войны, больше не являются непоколебимыми.
Некоторые демократически избранные правительства свергнуты после массовых протестов. Другие демократии, включая Канаду и Соединенные Штаты, энергично поддержали инициированную снизу смену режимов, потому что нам не нравились свергнутые правительства или мы считали их политику неудобной для нас. Каким бы ни был организующий принцип века, это уже не защита демократии против тех, кто считает ее препятствием для политической ориентации.
Мало кто предвидел, что башня деривативов и кредитных свопов, построенная на Уолл-стрит, внезапно обрушится. Выяснилось, что банки, слишком крупные, чтобы потерпеть крах, примерно в равных пропорциях накапливали прибыли и риск недобросовестности. Они по-прежнему этим занимаются, но «Вашингтонский консенсус», предполагавший невмешательство государства в экономику и некогда превозносившийся как олицетворение неопровержимой мудрости об алчности как движущей силе рынка, сегодня в значительной степени дискредитирован. Многие опасаются, что снижение уровня экономической активности и продолжающаяся инерция в странах с развитой экономикой знаменуют долгосрочную тенденцию, а не рецессию, из которой мы скоро выйдем.
Страх дефицита энергии сменился резким ростом добычи сланцевого газа и трудноизвлекаемых запасов нефти. Прибыль на вложенный капитал превышает прибыль от производства товаров и услуг, а при использовании сложного процента она превышает ее многократно. Карл Маркс был бы удовлетворен тем, что его предсказания сбываются, пусть и с опозданием.
Частный капитал накапливается быстрее темпов роста экономики. В результате в мире разрастаются новые плутократические касты. В Соединенных Штатах и некоторых других демократиях исчезновение социально-экономического консенсуса и компромисса затрудняет принятие демократических решений и парализует финансовую политику, вследствие чего восстановление экономики оказывается в зависимости от манипуляций центральных банков с валютными курсами.
И мировые организации, и индустриальные демократии серьезно недорабатывают в области управления. Доверие правительству и масштаб участия в политической жизни – на самом низком уровне в истории. Тем временем авторитарные режимы, такие как Китай, уверенно и эффективно реагируют на стоящие перед ними социально-экономические вызовы.
После окончания холодной войны большинство надеялось, что провинциализм и местничество уступят место глобализации. Вместо этого главными движущими силами в мире стали религиозное и национальное самоопределение, которые дают о себе знать не на глобальном, а на региональном уровне. Западная интервенция на Ближнем Востоке выводит на мировую арену реакционных фанатиков, которые оправдывают свою деятельность необходимостью противостоять агрессивному Западу. Наше упование на применение силы в ущерб другим инструментам государственного управления, включая дипломатическое увещание, создает благодатную почву для этих экстремистов.
Военная мощь, какой бы неотразимой она ни была, регулярно терпит крах в преобразовании политической экономики или изменении принципов построения иностранных обществ, против которых она применяется нами. Принудительная дипломатия, основанная на санкциях и подкрепленная военным превосходством, бесполезна. В последние месяцы эта дипломатия еще раз продемонстрировала несостоятельность в сравнении с гениальным использованием Россией флешмоба для захвата территории.
Сами того не желая, мы разожгли пожар религиозных войн в мире ислама. У нас нет другого ответа на этот пожар, кроме устранения предполагаемых врагов при помощи беспилотных летательных аппаратов. Это воспламеняет огонь ненависти среди друзей, родственников, соотечественников и единоверцев тех, кого убивают наши машины, и усиливает в них решимость отомстить. Если убийство роботом людей, таргетируемых посредством удаленного контроля, – наш ответ на вызов, тогда на какой именно вопрос мы отвечаем таким способом? Какой властью мы это делаем? Военные действия с помощью БПЛА – это напоминание, что международное право попрано и что мы не понимаем влияния новых технологий на нашу жизнь, или как защищать свои уязвимые места, которые эти технологии обнаруживают.
Все это говорит о том, что мир движется совсем не в ту сторону, куда нам хотелось бы. Нужно научиться ориентироваться в новой обстановке, если мы хотим проложить путь в океане неопределенности, в котором дрейфуем. Какие ветры и течения способны повлиять на наш маршрут? Куда мы движемся? Нам не удалось предсказать настоящее. Какое же предстоит будущее?
Стоит обсудить шесть ключевых факторов: 1) переход прежде централизованной глобальной силы в разные регионы мира; 2) рост национализма; 3) формирование нового экономического центра в Азии; 4) способ разрешения споров, который мы используем; 5) разрушительное действие кибертехнологий; и 6) реакцию Соединенных Штатов на эти и другие дестабилизирующие факторы. На счастье или беду, с учетом глобального превосходства и силы США реакции Вашингтона на тенденции и события оказывают большое влияние на их конечный итог. Американцы постепенно осознают, что Провидение не дало нам права вечно управлять мировым порядком, но это осознание приходит очень медленно и болезненно.
Неопределенность ситуации – реальный вызов для государственных деятелей и долгосрочных инвесторов. В условиях нарастающего хаоса и сумбура чего нам следует ожидать?
Комментариев нет:
Отправить комментарий