К началу XXI века в Европе практически невозможно отыскать мононациональное государство. Открытые границы и потоки миграции невероятно размыли этническую составляющую большинства стран «старой Европы», хотя и в прежние-то времена многие из них никак не могли похвастаться национальной монолитностью — абстрактные «французы» это не только и не столько обитатели Иль-де-Франс, но ещё и гасконцы, окситанцы, пикардицы-ch'ti, бретонцы и другие этнические группы, со своей культурой и диалектами, зачастую ничуть не похожими на французский язык.
На сегодняшний день «мононациональностью» могут похвастаться разве что Исландия, где 99,9% граждан собственно исландцы (играет свою роль географическая изоляция острова, строжайшее миграционное законодательство и отказ от вхождения в Евросоюз) и Польша с 96,74% населения, считающего себя этническими поляками, причём 97,8% заявляют, что в быту используют польский язык.
Польшу никак нельзя назвать страной-изолятом, она давно интегрирована в ЕС и привела регулирующие миграцию законы в соответствии с нормами единой Европы. Тем не менее всего восемьдесят с небольшим лет назад, по результатам переписи населения 1931 года, поляки составляли лишь 68,9% от общего числа граждан, второе и третье места делили украинцы и евреи с 10,1% и 8,6% соответственно. Прочие (русины, белорусы, немцы) уверенно держали в переписи от 2 до 4%.
Как же так случилось, что из государства с немалым этническим многообразием Польша со временем превратилась в страну с абсолютным преобладанием титульной нации? Куда подевались все остальные? Давайте попробуем разобраться.
* * *
В итоге, после Первой мировой войны II Жечь Посполита представляла из себя в значительной мере искусственное образование, составленное из собственно великопольских земель, а также присоединённых частей Германии, Литвы, СССР и Чехословакии (Тешин) с весьма разнородным населением и националистически настроенной польской элитой во главе государства. Практически сразу начинается «полонизация» регионов с преобладанием не-польского населения — в 1920 году принимается «Закон об осадниках» (переселенцах), предусматривающий массовую колонизацию восточных кресов этническими поляками. Только в Белоруссию было переселено около 300 тысяч отставных польских военных с семьями.Установление границ межвоенной Польши началось с Версальской конференции — державы-победительницы передали новообразованному государству часть прусской провинции Позен и отдельные территории Померании. Восточная граница должна была пройти по т.н. «Линии Керзона», созданной по этнографическому принципу: к западу от неё преобладало польское население, к востоку — литовское, украинское и белорусское. По итогам советско-польской войны и Рижскому мирному договору 1921 года к Польше отошли «восточные кресы», то есть территории западной Белоруссии и Украины, а после плебисцитов в Верхней Силезии и эта часть земель бывшей Германской империи была включена в состав Жечи Посполитой. Вишенкой на торте становится аннексия Вильно/Вильнюса с прилегающими территориями и создание Виленского воеводства.
Правительство Пилсудского прекрасно понимало, что регионы компактного проживания национальных меньшинств могут представлять угрозу центральной власти, а потому полонизация проводилась весьма жёстко — преподавание в школах велось на польском языке, православные храмы закрывались, лидеры национальных движений репрессировались.
Приведём выдержки из докладной записки Белостокского воеводы Осташевского в Министерство внутренних дел Польши, озаглавленной «Проблемы укрепления польского владеющего положения в Белостокском воеводстве»:
«Рано или поздно, белорусское население подлежит полонизации. Оно представляет из себя пассивную массу, без широкого народного сознания, без собственных государственных традиций. <…> В сельских волостях, где живёт белорусское население, — должна быть, безусловно, поднята до высшего уровня материальная культура поляков. Выражаясь кратко, наше отношение к белорусам может быть сформулировано так: мы желаем одного и настойчиво требуем, чтобы это национальное меньшинство думало по-польски — ничего взамен не давать и ничего не делать в ином направлении. <…> Необходимо принять решение, чтобы всякий запас земли или частная парцелляция польских имений происходила при условии передачи земель в руки поляков и, если возможно, белорусским элементам, то только проявляющим тенденции ополячивания. Пролетаризирующийся белорусский элемент, идущий из деревни в город, подлежит там вообще более быстрой ассимиляции, чем в деревне… Речь идёт о том, чтобы не уменьшать земельных владений поляков, ибо с точки зрения политики страны — стоят выше те, в чьих руках земля…» (ГАОО ГО, ф.6195, оп.1, д.28, л. 4, 16).
В целом приведённый отрывок чётко отражает направление польской политики в отношении славянского населения востока — ассимиляция и полонизация любой ценой. Однако в Польше существовала крупная (3,5 миллиона человек) этническая группа, «ополячить» которую было невозможно при всём желании, — евреи, сохранявшие свою национальную и религиозную идентичность в Польше на протяжении без малого восьмисот лет.
«Окончательное решение еврейского вопроса» планировалось не только в Германии — II Жечь Посполита также проводила политику максимального выдавливания еврейского населения из политики и экономики. В частности, уже в 1919 г. на территории Польши, бывшей ранее под властью куда более либеральной Австро-Венгерской империи, были уволены все евреи — сотрудники государственных железных дорог. Дальше стало только хуже: евреи увольнялись с государственной службы, была введена негласная процентная норма на их обучение в высших образовательных заведениях; в 1937 году был закрыт доступ в адвокатуру. Фашистоидные польские движения наподобие «Национально-радикальной партии» предлагали полную сегрегацию (например введение железнодорожных вагонов «только для евреев»), раздавались голоса и о введении аналога германских «Нюрнбергских законов».
Тем не менее польский вариант «окончательного решения» и полного избавления от еврейского населения имел несколько более пристойные формы, чем в Германии. Максимально поддерживалась эмиграция, приветствовалась деятельность сионистских организаций, но поскольку в 20-х годах США ввели строгие миграционные ограничения, а британская администрация Палестины принимала строго ограниченное число евреев, общее число эмигрантов из Польши до 1939 года составило всего около 100 тысяч человек.
Что произошло дальше, все мы знаем. Началась Вторая мировая война, Польша была оккупирована, новыми властями на территории «генерал-губернаторства» начала проводиться политика изоляции (гетто), а затем и физического уничтожения евреев.
Отдельно отметим, что поляки и сами активно помогали немцам — достаточно вспомнить о «погроме в Едвабне» 10 июля 1941 года, когда польское население (при молчаливом одобрении германских властей) убило больше 1600 евреев — большую часть из них загнали в овин и сожгли. Всего за время германской оккупации с 1939 по 1944/45 годы подобные инциденты, квалифицируемые как военные преступления, происходили ещё в двадцати трёх регионах Польши.
* * *
Как ни странно бы это не прозвучало, но полная «полонизация», о которой мечтали деятели «санационного» правительства довоенной Польши, была осуществлена уже в просоветской Польской Народной Республике. Сам процесс ликвидации веками сложившегося этнокультурного разнообразия занял всего несколько лет, и его можно чётко разделить на пять этапов. Фактически это была масштабнейшая этническая чистка, затронувшая все до единого национальные меньшинства на территории Польши.
 — 1939–1944 годы. Истребление еврейского населения нацистами при поддержке польских националистов.
 — 1945–1946 годы. Травля и «выдавливание» в эмиграцию возвратившихся из СССР и концлагерей евреев.
 — 1945–1947 годы. Изгнание украинцев и лемков (русинов) в рамках договора с СССР «об обмене населением». Отказ от «добровольного» переселения вёл к депортации на Украину.
 — 1947 год. «Операция Висла», военно-административная акция 1947 года по насильственному выселению непольского населения из юго-восточных регионов Польши на северные и западные территории, ранее входившие в состав Германии.
 — Депортация немцев из Силезии и западных областей, отошедших Польше после войны.
Таким образом, к началу 50-х годов этнические поляки становятся абсолютно доминирующей нацией на территории ПНР. Однако осуществление лозунга «Польша для поляков» доставило множество весьма существенных трудностей прежде всего советским военным властям на территории Польши, поскольку именно командованию Красной Армии приходилось играть роль «нейтральной стороны» и усмирять польских националистов.
* * *
Давайте ознакомимся с несколькими документами той эпохи и, в частности, со «Справкой посольства СССР в Польше о состоянии еврейского вопроса в стране» от 24 сентября 1946 года. Цитируем:
«…Вместо того, чтобы осесть где-либо и начать работать, Польшу многие из прибывших евреев рассматривают как своего рода переселенческий пункт, как временное местожительство. Мы не можем здесь жить, здесь наше кладбище, — говорят они, — здесь разрушены очаги, здесь могилы наших родных и близких. <…> Наличие антисемитских взглядов в стране в предвоенные годы и усиленная пропаганда их за годы немецкой оккупации дают себя чувствовать и в настоящее время. Возникали трудности с определением евреев на работу, так как имелись руководители предприятий, которые отказывались принимать евреев на работу, боясь недовольства со стороны коллектива своего предприятия».
Неужели всё снова повторяется? При «народной власти», теоретически подконтрольной СССР? При условии, что после немецкой оккупации и по возвращении выживших из лагерей, а равно вернувшихся из Советского Союза евреев, к 1946 году в Польше их находилось всего около 200 тысяч человек (это число упомянуто в данной справке и нет оснований ей не доверять: дезинформировать руководство в Москве сотрудники посольства не могли по определению, чревато оргвыводами).
А вот что произошло годом раньше, в августе 1945 года. Читаем «Донесение советника НКВД при Министерстве общественной безопасности Польши Н.Н. Селивановского Л.П. Берии о еврейском погроме в г. Кракове»:
«…11 августа с.г. в Кракове имели место погромные явления в отношении еврейского населения города. Утром 11 августа с.г. в синагогу по улице Судьбовой, где молились евреи, неизвестные подростки начали бросать камни в окна. Сторож синагоги задержал одного хулигана, который стал кричать, что его избивают. На крик собралась толпа с близрасположенного базара и начала избивать евреев. В это время в толпе неизвестное лицо начало распространять провокационные слухи о том, что евреи в этой синагоге убили польских детей и что кровь польских детей евреями сдаётся для Красной Армии. <…> К концу дня 11 августа с.г. в Кракове появились специально выпущенные листовки, в которых разжигались антисемитские проявления и утверждалось, что евреи убивают польских детей. Листовки заканчивались призывом: «Поляки, таким образом, немцы наши враги, большевики также, а третий враг — это евреи. Сейчас нам становятся ясными и уличные события, где большевики как опекуны брали под защиту евреев и стреляли в народ. Нет места в Польше для немцев, большевиков и евреев. Польша для поляков».
Прекрасно, не правда ли? Кровь похищенных евреями детей сдаётся для РККА? Напомним, что события происходят в 1945 году, рядом стоят прекрасно вооружённые и обладающие огромным боевым опытом части Красной Армии, которые способны в считанные часы подавить любые беспорядки. Но польские националисты не унимаются, а абстрактная «толпа» их рьяно поддерживает. Кстати, из этого же письма товарищ Берия мог узнать следующее:
« — Одновременно попытки погромных проявлений имелись в Мехувском, Тарлиевском и Новы-Таргском уездах Краковского воеводства.
 — В городе Мехув обнаружены надписи с призывом убивать евреев.
 — В Развитинуве отмечены выкрики среди населения, призывающие бить евреев.
 — В городе Рабка в еврейский дом была брошена граната, жертв нет».
Если вы думаете, что подобные донесения в Москву из Польши были единичными, то весьма глубоко ошибаетесь. Поляки, в большинстве, не разделяли идей «пролетарского интернационализма», а лозунг «Польша для поляков» оставался актуальным и поддерживаемым массами. Возвращавшиеся евреи попадали в крайне тяжёлые условия. Их попытки вернуть довоенное жильё или возвратить хотя бы часть собственности, как правило, вызывали злобную реакцию со стороны поляков, говоривших о «новом наводнении Польши жидами». Евреев обвиняли в службе коммунистическому режиму, преувеличивался процент евреев, служивших в органах безопасности, в МИДе, в правительстве. Это при том, что еврейское население по сравнению с 1939 годом сократилось более чем в десять раз!
Промежуточный выход был найден — правительство, заинтересованное в освоении новых территорий на западе (откуда было депортировано немецкое население) отправляло евреев в Бреслау/Вроцлав и Штеттин/Щецин, где антисемитские настроения были гораздо ниже, чем в «Великопольше». Однако проблемы это не решило, и 4 июля 1946 года произошло событие, своими последствиями приведшее к практически «окончательному решению» еврейского вопроса в Польше. А именно — погром в городе Кельц Келецкого воеводства.
Если до войны в Кельце жило около 20 тысяч евреев, то к 1946 году их число сократилось ровно в сто раз — до двухсот человек, причём большинство из них являлись бывшими узниками нацистских концлагерей. Большинство из них проживало в здании «Сионистского комитета», занимавшегося репатриацией в Палестину. Началом погрома послужили слухи об убийстве евреями восьмилетнего мальчика Генрика Блашчика (в действительности он был отправлен отцом в деревню), возле здания комитета собралась двухтысячная толпа. Раввин Давид Кахане, тогда проживавший в Польше, в своей книге «После потопа» утверждает, что звучали выкрики «Смерть евреям!», «Смерть убийцам наших детей!», «Завершим работу Гитлера!».
Поляки ворвались в здание и начали убивать поленьями, камнями и заготовленными железными прутьями. Число жертв оценивается по-разному, от 40 до 47 человек, включая беременных женщин и детей. Ещё около пятидесяти было ранено, имущество разграблено. Примас Польши кардинал Хлонд в привлёкшем большое внимание заявлении о погроме выразил мнение, что вина за ухудшение взаимоотношений между евреями и поляками «…в значительной степени должна быть возложена на евреев, занимающих сегодня в Польше руководящие посты, пытающихся ввести структуры и порядки, отвергаемые большинством польского народа».
Погромщики были наказаны: десять обвиняемых приговорили к расстрелу, двое были приговорены к пожизненному заключению, ещё двое к различным срокам. Но цель была достигнута — последовал массовый всплеск эмиграции, только за год уехали более 56 тысяч человек, и исход продолжался впоследствии.
Впрочем, не надо думать, что жертвами польских националистов в период с 1944 по 1948 год (снятие и арест В. Гомулки по обвинению в правонационалистическом уклоне) были только евреи. Доставалось всем — прежде всего немцам и украинцам, а цель — «национальное государство для поляков» — становилась всё ближе. Было сделано всё, чтобы сделать жизнь меньшинств в Польше максимально некомфортной и просто невыносимой.
Остаётся лишь упомянуть, что по оценкам переписи 2012 года сейчас в Польше живёт около 5 тысяч евреев (против 3,5 миллионов всего-то 75 лет назад), 38 тысяч украинцев (против почти 4 миллионов) и около 6 тысяч лемков (против 1,2 миллиона).
Можно было бы сказать, что это грандиозный успех в плане строительства «мононационального» государства, если бы только он не был достигнут самыми варварскими методами — депортациями, этническими чистками, принуждением к эмиграции и так далее. Да, в последние годы правительство Польши принесло много формальных извинений тем, кто был изгнан за её пределы, извинились даже за погром в Кельце, но вряд ли эти политкорректные реверансы смогут удовлетворить людей, чьи предки жили на этих землях со времён Казимира Великого…