После визита в Вашингтон в Москву прилетел старый Олланд, тот, которого патриоты Франции саркастически называют «пуделем Обамы».
После атаки исламистов на Париж французский президент Франсуа Олланд предпринял достойные уважения дипломатические усилия, чтобы переломить ситуацию, сложившуюся на фронтах борьбы с ИГИЛ и исламским терроризмом. За четыре дня — с 23 по 26 ноября —он поочередно встретился с четырьмя мировыми лидерами: Кэмероном, Обамой, Меркель и Путиным. Кэмерон и Меркель приехали к Олланду в Париж, к американскому и российскому президентам Олланд поехал сам.
С протокольной точки зрения, это, кстати, отражает изменившийся статус Олланда в глобальной политической иерархии: после терактов 13 ноября и уничтожения террористов в парижском пригороде Сен-Денилидерство французского президента в деле борьбы с воинствующим исламизмом никто в ЕС не оспаривает. Это давало Олланду некоторую надежду на успех его предприятия — переговоры, которые он вел с политиками Европы и США, имели целью создание широкой коалиции по борьбе с «Исламским государством». «Мы должны сформировать широкую коалицию, которая сможет нанести решающий удар», —заявлял он на прошлой неделе.
И поначалу у него действительно всё получалось. Прибывший в Париж британский премьер предложил Олланду использовать военную базу Акротири на Кипре, а также пообещал, что ВВС Великобритании вскоре присоединятся к борьбе с ИГ. Окрыленный первым успехом, Олланд полетел в США. В Вашингтон он прибыл 24 ноября; именно в этот день турецкие истребители F-16 сбили в небе над Сирией российский бомбардировщик Су-24.
Можно спорить о том, специально ли подгадали турки с этим предательским ударом или это было трагическое совпадение, о том, действовали ли они по указке из Белого дома или по собственной воле. Ясно одно: вместе с российским военным самолетом потерпел крушение и перспективный план Олланда по созданию широкой коалиции.
Переговоры с хозяином Белого дома прошли совсем не так, как хотелось бы французскому лидеру. «От Обамы Франсуа Олланд ожидал большего, — констатировала парижская Le Figaro. — Если до того, как Олланд приземлился в США, Франция под влиянием эмоций лелеяла мечту о „большой коалиции“ с участием России и готова была изменить свою позицию по отношению к судьбе Башара Асада, то этот проект —который никогда не был достаточно ясным — был очень быстро похоронен в Вашингтоне, по общему согласию, под очевидным давлением Обамы».
Разочарование постигло Олланда еще и потому, что он пытался добиться от Обамы реальных шагов по усилению борьбы с «Исламским государством». Коалиция, возглавляемая США, существует лишь на бумаге: в действительности боевые действия против ИГИЛ ведут 3–4 государства, при этом Саудовская Аравия и Катар «работают», в основном, по солдатам Асада в Сирии, а Турция планомерно уничтожает сирийских же курдов.
Остальные страны (считается, что их в коалиции 65, но эта цифра включает в себя даже те страны, которые просто выразили США моральную поддержку) занимаются в основном финансовым, разведывательным и материально-техническим обеспечением. Послав к берегам Сирии авианосец «Шарль де Голль», Франция по факту стала вторым крупнейшим членом коалиции, возглавляемой США — и тут же столкнулась с явным нежеланием американских союзников играть более активную роль, чем они играли до того.
Однако для Франции война с ИГИЛ — не вопрос престижа, а вопрос национальной безопасности. Именно поэтому, а не из-за внезапно возникших у него теплых чувств к российскому президенту, Олланд и пытался уговорить Обаму расширить коалицию, включив в нее Россию. The Wall Street Journal цитирует советника французского МИДа и сотрудника Фонда Карнеги Джозефа Бахута: «Если США не хотят делать этого (активизировать борьбу с „Исламским государством“. — К.Б.), кто-то же должен это сделать!»
Но Обама не готов ни переводить войну с ИГ на новый уровень (что предполагает наземную операцию), ни переформатировать коалицию. Поэтому, тепло обнявшись с Олландом перед телекамерами, президент США жестко дал ему понять: план «большой коалиции» для Вашингтона неприемлем.
16 ноября перед конгрессом в Версале выступал новый, незнакомый Олланд — решительный, смелый, злой. А спустя десять дней в Москву прилетел старый Олланд, тот, которого патриоты Франции саркастически называют «пуделем Обамы».
На пресс-конференции, последовавшей за почти трехчасовыми переговорами с Владимиром Путиным, Олланд выступал уже без всякого воодушевления. Повторил уже набившую оскомину мантру о том, что Асад «не может играть никакой роли в будущем этой страны». На фоне того, что еще в октябре он допускал участие Асада в политическом урегулировании в Сирии, это выглядело довольно жалко. И, разумеется, ни о какой «большой коалиции» речь уже не шла.
Тем не менее утверждать, что переговоры Путина и Олланда провалились, как это делают некоторые СМИ, не вполне корректно. После визита в Вашингтон Олланд уже не был полноценной стороной переговоров; он играл не вполне комфортную для себя роль посредника, который должен был передать российскому лидеру некое послание от хозяина Белого дома, и, естественно, выслушать ответ. С этой ролью он, надо полагать, справился.
Российская сторона в очередной раз показала свою готовность к разумному компромиссу. Так, по словам Олланда на пресс-конференции, была достигнута договоренность о том, что необходимо наносить удары только по ИГИЛ и «джихадистским группировкам».«Главное — не наносить удары по тем силам или по тем группировкам, которые тоже ведут борьбу с террористами со своей стороны… Нужно определить, кто террористы, а кто нет, по кому можно бить, а по кому —нет».
Фактически это означает, что Олланд, явно выполняя волю Обамы, вывел из-под ударов российских ВКС те силы, которые США и их союзники называют «умеренной оппозицией» Асаду (moderate opposition). Уступка это с нашей стороны? Конечно. Но, возможно, продуманная: для всех главных игроков сейчас самое важное — процесс политического урегулирования в Сирии. В англоязычных СМИ этот процесс называют «процессом передачи политической власти», недвусмысленно намекая, что, как бы ни изменилась ситуация на поле боя, Асад в любом случае должен сдать власть.
С другой стороны, очевидно, что победа сирийской армии над мятежниками и террористами ИГИЛ обеспечит победу Асада на любых честных демократических выборах. Физически уничтожать противников Асада, воюющих с ИГИЛ, в такой ситуации не вполне рационально. Гораздо выгоднее использовать их сейчас для победы над общим врагом, а потом обеспечить их участие в выборах, которые они не смогут выиграть.
Получила ли Россия что-то взамен? На первый взгляд — ничего. Но ведь мы ничего и не просили. Это Олланд приехал в Москву, рассчитывая получить поддержку самого влиятельного политика планеты. Поддержка Путина очень бы ему пригодилась — и на Ближнем Востоке, и дома, где внезапно подросший после воинственной речи 16 ноября рейтинг нужно чем-то подпитывать.
Поддержка в борьбе против ИГИЛ была Олланду обещана: стороны договорились об интенсификации двустороннего сотрудничества (что, конечно, можно было бы трактовать и как камень в огород американцев), обмене разведданными и координации ударов по террористам — и это, скорее всего, действительно облегчит непростую задачу, стоящую перед французскими ВВС в регионе. А вот в том, сумеет ли Олланд упрочить свою репутацию борца с терроризмом у себя дома, есть серьезные сомнения.
Все-таки очевидная капитуляция в Вашингтоне не прошла незамеченной. У Олланда не получилось стать «честным маклером», который сблизил бы позиции Белого дома и Кремля, предложив продуманный и приемлемый для всех сторон план. Роль, которую он сыграл, свелась к роли простого посредника, посла без верительных грамот (главе государства они и не требуются). Но можно ли было всерьез ожидать от человека, не демонстрировавшего доселе способности проводить самостоятельную, без оглядки на «старших товарищей», политику, чего-то иного?
Вообще блиц-визит Олланда в Москву живо воскрешает в памяти«Размышления у парадного подъезда» Некрасова. Помните? «Вот парадный подъезд. По торжественным дням…» Видимо, чувствуя это (хотя и вряд ли соотнося с цитатой из классика), французский МИД устами Лорана Фабиуса поспешил сообщить, что на встрече Путина и Олланда обсуждался вопрос о снятии европейских санкций с России (тесно связанный с выполнением Минских договоренностей). Ну чтобы хоть как-то обозначить заинтересованность Москвы в визите французского президента.
Однако пресс-служба Кремля это сообщение немедленно опровергло.«Вопрос с санкциями на переговорах не поднимался», — лаконично отметил Дмитрий Песков.
И знаете что? Я ему верю.
Комментариев нет:
Отправить комментарий