Польша: от трагедии к триумфу
Гданьск // jmrfoto.pl
Митчелл ОРЕНШТЕЙН,
профессор и завкафедрой
политологии Северо-
восточного университета,
адъюнкт-профессор
Центра европейских
исследований и Центра
Дэвиса по российским и
евразийским исследова-
ниям при Гарвардском
университете
профессор и завкафедрой
политологии Северо-
восточного университета,
адъюнкт-профессор
Центра европейских
исследований и Центра
Дэвиса по российским и
евразийским исследова-
ниям при Гарвардском
университете
___________________________
Данная статья — перевод материала, первоначально опубликованного в журнале Foreign Affairs [№1, январь/февраль 2014 года].
© Council on Foreign Relations. Распространяется Tribune Media Services
Любой человек, знакомый с историей Польши, не может не восхищаться возрождением страны из пепла травмирующего прошлого. В течение последних 25 лет Польша — после столетий войн и порабощений — наслаждалась миром, стабильностью и процветанием экономики и интеграцией с остальной Европой.
На протяжении 800 лет Польша была независимым королевством, а в 1795 г. ее просто стерли с карты Европы и поглотили три великие соседние державы — Прусская, Российская и Австро-Венгерская империи. В таком состоянии она пребывала до 1918 г.
Возродившись после Первой мировой войны, Польша несколько коротких лет прожила как демократическое государство. Затем вновь наступил период неуправляемости со сползанием к диктатуре, после чего ее в очередной раз поработили и разделили — на этот раз нацистская Германия и Советский Союз в 1939 г. На последующие 6 лет Польша оказалась в центре того, что историк Тимоти Шнайдер назвал «кровавыми землями» Европы. За период с 1939-го по 1945 г. погибли около 5 млн. поляков, причем более половины из них — польские евреи.
Далее грянули 4 серых и мрачных десятилетия коммунистического правления. И лишь католическая церковь дарила полякам хоть какую-то надежду.
Между тем польская экономика на протяжении двух десятилетий росла стремительными темпами — более 4% в год, быстрее всех в Европе, — привлекая солидные инвестиции в отечественные компании и инфраструктуру. Сегодня Польша — шестая по величине экономика ЕС.
Уровень жизни с 1989-го по 2012 г. вырос более чем в 2 раза и достиг 62% от уровня процветающих государств, расположенных в сердце Европы. Все это подтолкнуло экономиста Всемирного банка Марцина Пьятковски в недавнем докладе к выводу о том, что Польша «прожила, пожалуй, лучшие 20 лет в своей более чем тысячелетней истории».
Как же Польше удалось столь решительно преодолеть рецидивы трагедий прошлого? Этот вопрос редко обсуждают рыночные аналитики: похоже, их восприятие Польши начинается только с экономических реформ 90-х годов. Эти реформы и впрямь стали частью истории, но лишь одной из ее составляющих, и сосредоточенность исключительно на них не позволяет разглядеть наиболее важные причины возрождения страны. Объяснение польского экономического чуда — как и того, почему оно, скорее всего, будет длительным, — требует более глубокого анализа непростой истории страны.
Вперед, на запад!
Столетиями трагедия Польши объяснялась географическими причинами. Польшу, расположенную на плоских открытых равнинах Северной Европы, не имевшую природных рубежей, отделяющих ее от Германии на западе и России на востоке, часто разрывали на части эти две державы. С 1569-го по 1795 г. Польша была империей, бросавшей взгляды в сторону востока: Речью Посполитой, включавшей значительные территории современной Беларуси, Эстонии, Латвии, Литвы и Украины.
Однако сегодня Польша решительно присоединилась к Западу — настолько, что поляки просто взвиваются, когда их страну причисляют к Восточной Европе, настаивая на том, что живут в Центральной Европе. И хотя многие объясняют подобный пересмотр вектора теплыми объятиями ЕС, истинным творцом западной ориентации Польши стал не кто иной, как Иосиф Сталин.
Сталин непроизвольно поспособствовал переориентации Польши, когда насильственно изменил границы страны после Второй мировой войны. Его приоритетом было расширение территории Советского Союза, поэтому он прибрал к рукам все регионы Восточной Польши, аннексированные в 1939 г., и компенсировал стране эти потери солидной долей восточногерманских земель Силезии, Померании и Восточной Пруссии.
Кроме расширения собственной империи, Сталин отчаянно стремился наказать немцев. И действительно, их миллионами изгоняли из своих домов уже с новых польских территорий. После этого миллионы поляков переселили с аннексированного востока на едва опустевший запад.
В наши дни решение Москвы о подталкивании Польши в сторону Запада должно казаться огромной стратегической ошибкой. Ведь его долгосрочным результатом стало перемещение Польши полностью в сферу влияния Германии. Сегодняшняя Польша в значительной степени представляет собой Германию, населенную поляками. Как только Германия признала такое положение вещей, подписав мирный договор с Польшей в 1990 г., она стремится притянуть Варшаву поближе к своей орбите. А та весьма охотно идет на это.
То, что сегодня Польша выглядит столь привлекательной для инвестиций, частично можно объяснить глубиной налаженных ею связей с ведущей экономикой Европы. Такие отношения выгодны обеим странам. Значительная часть немецкого экспортного потенциала сейчас базируется именно в Польше. Польша получает немецкие инвестиции и рынки для своих товаров, а Германия извлекает выгоду из возможности использовать страну как недорогостоящую, высококачественную производственную базу в конкурентной борьбе с Восточной Азией.
Некоторые отрасли немецкой промышленности действительно могут выпускать товары в Польше дешевле, чем обошлось бы их производство в Китае. А Польша предлагает Германии дружественный бизнес-климат, изобилие квалифицированных рабочих рук и прежде всего территориальную близость.
Успехом своей автомобильной промышленности Германия во многом обязана восточному соседу. На заводе компании Volkswagen в Познани трудится 6900 рабочих, выпускающих впускные патрубки, головки блоков цилиндров и картеры рулевого механизма, а также 15 5000 коммерческих автомобилей в год. На группу MAN в Польше работает 4000 сотрудников, выпускающих тяжелые грузовики, городские автобусы и автобусные шасси на 3 разных предприятиях.
Машины и автомобильные комплектующие сегодня представляют основную статью польского экспорта, несмотря на то, что страна не производит автомобилей под собственными известными в мире марками; львиная доля этой продукции выпускается под немецкими торговыми марками.
То же касается и других отраслей промышленности — от производства бытовых приборов до пошива одежды. К примеру, немецкий дом моды Hugo Boss производит фирменную обувь в польском городе Радом.
Поскольку Польша сегодня играет роль одного из основных звеньев немецкой цепочки поставок, она получила статус мощной экспортной экономики — так, экспорт теперь составляет до 46% ее ВВП.
Судя по выводам из недавнего отчета компании Morgan Stanley, от 30 до 40% польского экспорта в Германию в итоге трансформируется в экспорт Германии в другие страны. Подобная взаимозависимость дает понять, почему Германия является крупнейшим торговым партнером Польши, покупая или продавая 25% ее экспорта и импорта, что составляет около 12% экономики Польши.
Ничего подобного просто не могло бы произойти, если бы немецко-польские отношения не были инкорпорированы в более широкие рамки Евросоюза. Со времени вступления в него Польши ЕС буквально творит чудеса для нее и остальной Восточной Европы, обеспечивая демократические свободы, реализуя административные реформы и помогая этому региону в либерализации своих рынков.
За минувшее десятилетие ЕС инвестировал почти 40 млрд. евро в польскую инфраструктуру, строя автобаны, которых Польша никогда не имела; меняя ее устаревшие, перегруженные транспортом и часто смертельно опасные двухполосные дороги; реконструируя обветшалые железнодорожные станции и железнодорожные пути; расчищая реки; создавая инфраструктуру широкополосного доступа к интернету.
В ходе этих работ Польша превратилась в крупнейшую строительную площадку Европы. За период с 2000-го по 2013 г. общая протяженность скоростных автострад выросла в 5 раз, что существенно сократило расходы и время, необходимые для доставки товаров на Запад. А впереди страну ждут новые поступления: ожидается, что с 2014-го по 2020 г. ЕС инвестирует в страну еще 106 млрд. евро. Такие денежные вливания равноценны почти 2% годового ВВП Польши. Этот уровень финансирования подобен тем инвестициям, которые Вашингтон предоставил всей Европе по плану Маршалла.
Производство тяжелых грузовиков. Завод MAN в Кракове // Gleb Vlasenko
Управление экономическим ростом
Благодаря централизации источников поступления иностранных инвестиций в польскую экономику (большинство ее крупных банков и предприятий принадлежат иностранным собственникам), из-за ее подчиненности внешней торговле и того, что очень много поляков трудятся за пределами страны, политические экономисты часто характеризуют Польшу как «зависимую рыночную экономику».
Эта зависимость провоцирует фундаментальную дилемму: для привлечения иностранного бизнеса и сохранения конкурентоспособности Польша обязана удерживать зарплаты на низком уровне, и сегодня они составляют примерно 1/3 доходов работников в более развитых странах ЕС. Но польские рабочие живут рядом с остальной Европой, массово путешествуют и работают там, стремясь к более высокому уровню жизни. Этот факт затрудняет Польше сохранение тех преимуществ, которые сулит дешевизна рабочей силы.
Такая дилемма — с учетом присутствия по соседству других стран с низким уровнем оплаты труда, которые могут служить производственными базами — должна вызывать у Польши особое беспокойство. В 2009 г., когда производитель компьютеров Dell перенес главный завод в Европе из ирландского Лимерика в польскую Лодзь, мэр Лимерика с глубоким злорадством предсказал, что «Dell, возможно, переберется в Украину — через 6—8 лет». То же самое можно сказать о многочисленных колл-центрах, ставших основным источником рабочих мест для поляков.
Чтобы справиться с упомянутым вызовом, Польше следует поднять налог на добавленную стоимость и начать производить больше высокотехнологичных и наукоемких экспортных товаров. В настоящий момент Польша весьма скромно инвестирует в исследования и развитие по сравнению с более развитыми соседями — всего 0,7% ВВП — в целом по ЕС почти 2%. Но есть основание верить в то, что удастся сменить курс.
Величайшее достояние страны — ее система всеобщего образования. Одним из немногих преимуществ коммунистического правления было то, что оно оставило Польшу с одним из самых высоких уровней грамотности в мире. А с 1989 г. поляки продолжают масштабное инвестирование в образование, изучение английского языка, строительство новых частных университетов и участие в программе Erasmus по обмену студентами между европейскими университетами.
Сегодня Польша занимает второе место по численности студентов вузов в Организации экономического сотрудничества и развития. Таким образом, по мере расцвета небольших инновационных технологичесных компаний перед страной открывается путь к высокотехнологичному будущему.
Однако наиболее серьезный долгосрочный риск для Польши кроется в слишком быстрых темпах роста потребления и зарплат, что приводит к сворачиванию внутренних инвестиций и отпугивает иностранный бизнес. В деле управления экономическим ростом своей страны польские политики обязаны нащупать едва ощутимую грань между удовлетворением ожиданий избирателей и сохранением низкой стоимости рабочей силы.
Эта двойственная зависимость объясняет также, почему Польша вряд ли вступит в еврозону — по крайней мере в обозримом будущем. Несмотря на то что изначально польское правительство и местная элита заявляли о готовности к переходу на единую валюту, финансовый кризис и кризис внутреннего государственного долга вынудили их пересмотреть свое мнение.
Отчасти Польша неплохо перенесла глобальный финансовый кризис 2008 г. потому, что сумела провести девальвацию злотого — это помогло Варшаве сохранить объемы экспорта и рабочие места.А когда в 2009 г. грянул кризис государственного внутреннего долга, она избрала девальвацию и государственное стимулирование в качестве средства предотвращения рецессии и в итоге стала единственной европейской страной, которой это удалось.
Варшава понимает, что сохранение собственной валюты подразумевает трансакционные издержки для инвесторов, но одновременно помогает удерживать зарплаты в стране на низком уровне. Поэтому не стоит ожидать, что на улицах Кракова или Гданьска начнут мелькать купюры евро еще до того, как уровень жизни Польши и еврозоны станут гораздо ближе друг другу.
Почему не другие?
И последняя серьезная проблема, с которой сталкивается Польша (инвесторам следует обратить на это особое внимание), — это поиск ответа на вопрос, насколько эффективный аппарат государственного управления удалось построить этой стране, да и ее соседям.
Польша по-прежнему занимает лишь 41-е и 55-е места соответственно в индексе восприятия уровня коррупции от Transparency International и индексе легкости ведения бизнеса от Всемирного банка — а это худший показатель среди всех европейских государств, за исключением Италии. Хотя политический риск ведения бизнеса в Польше невелик — особенно в сравнении с занятием бизнесом в России: на открытие компании здесь требуются месяцы, и для этого надо собрать 33 печати в различных учреждениях.
Некоторые бизнесмены жалуются, что Варшава благоволит к предприятиям с государственным участием, используя законодательные нормы в качестве инструмента определения победителей. Они сетует на то, что государство недостаточно интенсивно работает над устранением административных препятствий росту. Даже при наличии множества возможностей для инвестиций на помощь государства рассчитывать не приходится.
Несмотря на то что некоторые другие центральные и восточноевропейские страны предлагают аналогичные возможности, Польша по-прежнему остается привлекательным выбором по сравнению со своими соседями. Ее 38-миллионное население — примерно в 4 раза больше численности жителей Чешской Республики или Венгрии — подразумевает наличие крупного внутреннего рынка. И неважно, что в Чехии и Венгрии более богатая и открытая экономика, зато в Польше значительно ниже стоимость рабочей силы и существенно более серьезные темпы роста.
В то же время ее управленческие структуры более упорядочены, чем у других конкурентов с невысокой оплатой труда, например Болгарии, Румынии и других не входящих в ЕС стран. Всем этим государствам в перспективе необходимо продолжать работу над созданием более технологически сложной промышленности, чтобы дать своим гражданам возможность повысить уровень жизни.
В некотором роде Польша стала тем шаблоном, по которому канцлер Германии Ангела Меркель намерена перестроить всю Европу. Страна заняла прибыльную нишу в производственной махине Германии и может процветать, имея ориентированную на экспорт экономику, основанную на сильной валюте и задавленном внутреннем спросе. Эта немецкая модель спровоцировала протесты в Южной Европе, но в Польше она работает.
Варшаву иногда называют «городом-фениксом», ведь, она, подобно мифической птице, возродилась из пепла Второй мировой войны. Сегодня многих рядовых поляков и инвесторов интересует, насколько высоко сумеет взлететь этот феникс. Экономические прогнозы говорят о том, что польская экономика будет прирастать примерно на 2,5% в год до 2030 г. и войдет в 20 наиболее развитых в мире. И только после этого рост замедлится под влиянием демографического спада.
Если страна сможет сформировать более благоприятную деловую среду, построить экономику, основанную на знаниях, сумеет повысить иммиграцию и поднять уровень рождаемости, темпы ее роста, возможно, окажутся даже выше.
В конце концов поляки славятся умением превосходить все ожидания.
Митчелл ОРЕНШТЕЙ
Комментариев нет:
Отправить комментарий